our bones get tangled, Шоу/Рут, PG-13

[prend]

Название: our bones get tangled
Автор: Anniely
Пейринг: Шоу/Рут
Жанр: повседневность
Рейтинг: PG-13
Саммари: что такое любовь?
Перевод:  Elika Z.
Примечание переводчика: зарисовка приглянулась мне своей структурой, легкостью и отсутствием излишних соплей и прочих прелестей ближнего боя. На самом деле, чем больше задумываюсь, тем больше хочется видеть между ними джен, провести границу в их отношениях по острию, где-то между боевыми подругами и любовницами. Никакого высокого рейтинга, только флирт в шутку и на грани, редкие, безподтекстовые прикосновения, просто как способ показать, что ты рядом.

- Это любовь? - как-то ночью спрашивает Шоу.
Она сидит на расправленной кровати, в темноте разбирает и собирает пистолет. Обойма вставляется наместо, - щелчок - и все начинается сначала.
Выбиваемая пальцами о пластик мелодия, - звук быстрого набора на клавиатуре, - затихает. Рут опускает крышку ноутбука, и лицо ее скрывает мрак.
- Что - любовь?
- То, чем мы занимаемся, - отвечает Самин.
Щелчок - и все идет по новому кругу.
Она слышит тихий смешок Рут из угла; все начинается сначала. Самин заставляет себя смотреть только на собственные руки, едва различимые в темноте.
- Я думаю, то, чем мы занимаемся, общепринято называть сексом.
Самин стонет.
- Забудь, что я спрашивала.
Она кидает пистолет на прикроватную тумбочку, которая появилась здесь несколько месяцев назад. Обычно на ее поверхности валяются всевозможные записки и старые книги с загнутыми страницами. Пистолет приземляется на тумбочку с характерными металлическим бряцаньем. Шоу сворачивается калачиком в центре кровати и прикрывает лицо единственной подушкой.
Не сказать, чтобы она хотела задумываться о подобных вещах (ну, возможно, ей приятнее размышлять о сексе время от времени, и что с того? Легче пройти мимо, чем застрелить. Все же люди, которых она собиралась пристрелить, обычно не выглядят так... отклонилась от темы, очень). Она бьет подушку (и себя в процессе)
Шоу не хочется думать о подобных вещах; в отношении чувств ей достаточно просто наблюдать за чувствами других. Но сейчас она является их частью (такое ведь возможно? Она уверена, что все так и есть), это выше нее, потому что вовлечена не только она, но и еще кое-кто, и Самин просто не знает, где пролегает граница между сексом и этими книгами на прикроватной тумбочке, между коллегой и ты-снова-выпила-мою-последнюю-бутылку-пива, между хобби и Рут.
Ей нужно пособие, руководство - или выпивка (а, может быть, стратегия отхода).
Кровать проседает, когда рядом с ней опускается темный силуэт. Рука (теплая) касается колена Шоу, останавливая поток мыслей, и Шоу выдыхает.
- Почему ты спрашиваешь?
- Не знаю, - отвечает Самин, но это по большей части звучит как акргх, потому что она все еще прижимает к лицу подушку.
Осторожно, крайне осторожно Рут разжимает пальцы Шоу, высвобождая наволочку, а затем забирает подушку и взбивает ее, прежде чем положить на кровать.
- Почему ты спрашиваешь? - снова произносит она, и в голосе слышится беспокойство, столь не типичное для нее, что Самин так и подмывает столкнуть ее с кровати.
Ей нравится Рут в гневе, флиртующая Рут, ей не хочется быть ответственной за переживающую (и, скорее всего, эмоционально уязвимую) Рут.
И без того плохо, что каждый раз, когда на лице Рут появляется это отстраненное выражение, и она вслушивается в речи только с ней говорящего голоса, Самин разрывается между желанием последовать за ней, куда бы она в тот момент не направлялась и желанием встряхнуть ее и закричать Не игнорируй меня (Я знаю, она практически всевидящий Бог, но я однажды прострелила мужчине плечо в темноте через кирпичную стену!)
Возможно, Шоу это осознает, и подобная мысль ее чертовски пугает (скорее, беспокоит, потому что Шоу ничего не боится); дело вовсе не в той части, что касается эмоций и чувств, просто ей не нравятся перемены.
Ей нравятся стейк и пистолеты, собаки и ее работа, и Рут. Ей совсем не хочется переписывать этот список.
- Если ты скажешь, что любишь меня, - заметь, я сказала "если", а не "когда", - а я не смогу сказать тебе того же в ответ, это значит, что я тебя не люблю, так? - говорит она, понимая, что в этот момент сама на себя не похожа. Ей всегда лучше удавалось надирать задницы с завязанными за спиной руками, чем вести разговор.
- И если это любовь, а я об этом не знаю, тебе придется уйти (от меня), потому что именно так люди и поступают, когда их отвергают, верно? - все же продолжает она; не так уж сильно это отличается от драки со связанными руками. Здесь используется тот же принцип: уклоняйся, когда необходимо, но большую часть времени иди на полный контакт, выведи из строя оппонентов прежде, чем они окружат тебя или загонят в угол.
Рут некоторое время молчит.
- Первая строчка кода, которую я увидела, не имела для меня никакого смысла, - наконец-то сказала она. - Я не знала, что она означает. Но при взгляде на нее, во мне каким-то образом рождалось чувство защищенности; строчки кода дали мне что-то, за что я могла бы держаться, пусть я их не понимала. Тебе не нужно говорить, что ты меня любишь только для того, чтобы это казалось правдой. Тебе даже не нужно любить меня так, как люблю тебя я, чтобы это чувство было реальным.
Задротка
Как поэтично
Так, значит, ты меня любишь?
- Но я ценю твое предположение, будто я знаю, что такое любовь, - говорит Рут, освобождая ее от давящей необходимости подбирать ответ.
- А что насчет Машины? - спрашивает Самин, и ее искреннее любопытство надежно скрывает темнота комнаты. - Я думала, ты ее любишь.
Она потягивается, суставы приятно хрустят; схожее ощущение возникает в ту секунду, когда клинит пистолет, но ты помнишь, что запасная пушка ремнем прикреплена к лодыжке.
- Я привыкла убивать людей, потому что у меня это отлично получалось, и я не верила, что все, что мы делаем, имеет хоть какое-нибудь значение, - говорит Рут.
Ее пальцы касаются бедра Шоу, выбивают ритм, словно что-то печатают. Самин часто замечала это за ней; длинные пальцы двигаются без устали, словно гонятся за невидимыми строчками из букв и цифр. Иногда это ее бесит, поскольку Шоу предпочитает абсолютно противоположное; ей нравится, когда все тело находится в состоянии абсолютного покоя, в идеальной тишине, когда не дергается ни один мускул, и единственным признаком того, что она жива, является шум крови в ушах. А затем спускается курок.
Но она позволяет Рут безостановочно печатать на своей ноге, потому что это рождает чувство схожее с тем, что возникает при звуках дождя по стеклу; она практически может разобрать слова, выбиваемые пальцами Рут.
- Машина показала мне структуру в кажущемся бесконечным хаосе вселенной. Она показала, что я могу быть значимой. Но ты не можешь влюбиться в Бога, - продолжает Рут.
Самин поворачивает голову как раз вовремя, чтобы уловить желтую полоску на щеке Рут, нарисованную светом за окном.
- Разве это не ставит меня на второе место? - спрашивает она, в усмешке кривя губы, хотя Рут и не может этого видеть. - Это ранит, Рут.
- Нет, - отвечает Рут, - ты никогда не будешь ни в чем второй.
Самин может принять комплимент вроде "классный выстрел", ведь в правдивости такого замечания легко убедиться самому, неважно, сказали это честно или приврали, но вот с подобными комплементами... учитывая, что временами она бы почку свою продала за гамбургер или хороший виски, она бы сказала, что есть куда более лучшие люди (или хотя бы превосходящие ее по некоторым параметрам).
Ей в качестве ответа стоит выбрать простое "спасибо"?
Что-то ударилось в стену в квартире по-соседству; где-то за окном эхом отражалось завывание сирен, а здесь было слишком тихо.
- Рут?
- Все нормально, - говорит Рут, и ногой Шоу больше не чувствует тепла ее руки. - Я знаю, ты не любишь говорить о подобных вещах.
Она много раз видела, как делает это Медведь, но не была уверена, что подобные правила применимы к людям. Шоу перекатывается на бок и разворачивается всем телом, пока голова не упирается Рут в бедро.
- Мне не понятно, почему я не могу просто пристрелить ублюдков, - бормочет она ей в джинсы. - Но я все равно так не поступаю.
Она давит лбом Рут в бедро, пока над головой не раздается тихий смешок и рука не касается ее волос. Шоу очень собою довольна; она обязательно купит Медведю самую большую кость, которую только сможет найти за то, что он являет собой такой замечательный пример.
- Ты что, только что сравнила разговор со мной о своих чувствах со стрельбой по коленям? - спрашивает Рут.
Самин слушает ее в пол-уха хотя бы потому, что эти длинные пальцы только и делают, что рисуют замысловатые узоры на ее голове.
Она одобрительно хмыкает.
- И то, и другое делается во благо.
- Что, ты хочешь заняться сексом? - невозмутимо спрашивает Рут.
- Рут, - стонет Самин. Не так уж часто она бывает более, ну, не взрослой, но серьезной, что ли? Нет, скорее, более сосредоточенной. - У нас интимный разговор.
Пальцы Рут спускаются чуть ниже, убирая волосы с шеи Шоу.
- Еще нет. Но если ты дашь мне восемь минут, все может измениться.
- Все, я передумала. Я тебя выгоняю и меняю замки.
Самин на ощупь ищет подушку, но по большей части находит только Рут. Наконец она, наполовину распластавшись на ее коленях, сдается. Подушка оказывается зажатой между ними, Рут удерживает Самин от падения с кровати (такое уже однажды случилось, Шоу едва не разбила себе лицо).
- Я не говорила, что ты можешь остановиться, - бормочет Самин, уткнувшись Рут в живот, и Рут снова кладет ей руку на голову, и это успокаивает ее, умиротворяет.
Завтра все книги вернутся на долбанную прикроватную тумбочку, ее пиво будет выпито, и она на полном серьезе будет задаваться вопросом, почему бы им в таком случае не делиться зубной щеткой. Но она купит еще больше пива и прострелит еще больше колен. Возможно, это любовь, а может быть и нет.
Но (на самом деле) это не важно, потому что эти чувства ее, и они приятные, и этого достаточно.