I was an Angel, living in the Garden of Evil
Часть перваяОна очнулась настолько резко, как будто до этого бодрствовала и лишь на мгновение ушла в себя. Только вместо ясного сознания – пустота. Болезненная потерянность. Круг обзора срезан в половину: правый глаз словно залили клеем, веко болезненно стягивало при попытке разомкнуть слипшиеся ресницы.
Было неудобно и жарко: простоявшая под палящими лучами солнца машина накалилась, салон наполнял сухой воздух, в котором застыл тошнотворный запах резины, пластика и асфальта. Ощущение такое, что еще чуть-чуть – и от этой температуры начнет плавиться металл и кожа.
Неприятно ныла скула. Эмма хотела повернуть голову в нелепой попытке удобнее устроиться на жестком прорезиненном руле. Но видимо от жары мышцы полностью иссохли, потеряв прежнюю эластичность; руки безвольно свисали, как если бы перестали ей принадлежать. Лишь тяжесть, скопившаяся в кончиках пальцев, напоминала об обратном.
Безумно хотелось пить. Или еще лучше – погрузиться с головой в воду и лежать там, пока не начнет набухать тело, напитываясь влагой, принимая нормальную форму. Потому что сейчас по ощущениям она скорее напоминала себе засушенную рыбу, ломкий скелет которой обтянут лопающейся кожей.
Ее взгляд уперся в приборную панель, где за пыльным пластиком виднелись цифры. Красная стрелка застряла на отметке в ноль. Это что-то значило для нее, было чем-то важным.
Кажется, у них на кухне висели похожие часы. И в комнате. Их насчитывалось не менее дюжины по всей квартире, отчего она все больше напоминала лабораторию доктора Брауна. Но у всех свои странности, верно? В любом случае, Эмма хорошо запомнила именно те, кухонные. Они еще постоянно спешили, но Мэри Маргарет любила повторять, что это позволяет ей не опаздывать. Эмма машинально улыбалась в ответ, но ничего не говорила. Было трудно принять такую логику: какой в этом смысл, если ты знаешь, что время еще есть?
Есть время.
Эта фраза как кодовый сигнал, стала ключом к полному пробуждению. Словно разжавшаяся пружина, она с треском распрямила позвоночник, в один момент отбрасывая себя на спинку сидения. Боль отозвалась во всем теле и особенно – в голове. Правый глаз так и не думал открываться, но как успела убедиться Эмма, лишь оттого, что кровь из рассеченной брови запеклась на нем твердой коркой.
Через лобовое стекло виднелся вздутый капот. Все верно, она же въехала в столб, когда у них неожиданно лопнула одна из шин.
Эмма так резко повернула голову вправо, что в основании шеи что-то неприятно хрустнуло. При любом другом раскладе пассажирское место было бы пустым, а на капоте раскинулось бездыханное тело, но… В ее случае мэр Миллз благополучно сидела в салоне. Хотя «сидела» - это громко сказано. Ее тело подалось вперед, полностью повиснув на ремне безопасности. Голова безвольно опущена вниз, волосы скрывают лицо. Эмма машинально провела шершавым языком по сухим губам. Она не могла с уверенностью сказать, что женщина дышит.
Оставалось только проверить.
- Миллз, - негромко позвала ее шериф, но никакой реакции не последовало. - Эй, Миллз, очнись, - она протянула к ней затекшую руку и ощутимо толкнула в плечо. Тело качнулось, удерживаемое широкой лентой ремня, но это было мертвое движение. Вместо страха Эмма почувствовала, как в ней нарастает злость. Какого дьявола эта женщина удумала? Это было бы слишком простым избавлением от всех проблем. – Да что б тебя…
Занемевшие пальцы едва слушались, но ей удалось зацепиться за воротник рубашки. Так трясти было гораздо удобнее.
- Черт бы тебя побрал, очнись, говорю!
Неожиданно тело перестало раскачиваться, вместе с ним замерла и Эмма. Оттянутый ворот обнажил напряжения мышц шеи.
- Решили окончательно меня добить, да, Свон? – раздался знакомый голос, прежде чем брюнетка медленно подняла голову и взглянула ей в глаза. Точнее, в глаз.
- Это было слишком заманчиво.
Она ослабила хватку. Рука безвольно соскользнула с плеча женщины. Живая она уже не представляла для Эммы такого интереса.
Миллз откинулась на сидении, прикрыла глаза и сделала глубокий вздох. На шее ее виднелся покрасневший след от ремня. Подобная отметина осталась и у Эммы и сейчас неприятно саднила. Приходится терпеть, поскольку грязным пальцам просто неймется почесать и без того натертую кожу.
- Напомните, кто разрешил вам сесть за руль? - наконец нарушила тишину бывший мэр. Спрашивала она без какого-либо энтузиазма, так, по привычке. Жара сумела вытравить яд из ее голоса, звучавшего устало и беззлобно, но натура Миллз была на зависть устойчивой к любым катаклизмам. Да и вообще, разве женщина когда-нибудь упустит возможность упрекнуть нерадивого шерифа?
- Я не виновата в том, что у нас пробило колесо. Надо сказать Дэвиду, чтобы не перекачивал шины… и меньше отвлекался при этом, - в голосе Эммы послышалось раздражение, но больше оттого, что она никак не могла справиться с ремнем безопасности. Видимо, от удара замок заклинило.
Миллз болезненно нахмурилась, отчего каждая черта лица стала жестче, словно ей было неприятно просто слышать этот голос. Либо ей действительно было паршиво.
- Вы когда-нибудь научитесь отвечать за себя и свои поступки?
- Вы когда-нибудь перестанете сваливать на меня все беды?
Они проходили это и не раз. Игра, в которой были участниками с самого первого момента, так безумно не подходящая к сложившейся ситуации. Но только это спасало их от настоящего сумасшествия.
- Который час?
Таким же тоном спросить об этом можно было на очередном заседании городского совета, где она со скучающим видом выслушивала какой-нибудь отчет. С той же сухостью в голосе, легким раздражением и желанием как можно быстрее выполнить неприятную обязанность. Но ничего не выдавало в нем заинтересованность человека, чья жизнь напрямую зависела от ответа.
Эмма все еще пыталась справиться с ремнем и почувствовала, как похолодели пальцы.
Мнимая расслабленность сменилась реальным напряжением.
- Восемь, - ровным голосом произнесла она, даже не посмотрев на наручные часы.
Есть время до девяти.
Именно эта фраза тогда заставила ее двигаться. Мысленно она давно проговаривала ее полностью, а на время посмотрела в первую же секунду, как смогла оторвать свое лицо от руля. Просто заставляла себя оставаться спокойной, чтобы сохранить силы, но что важнее при такой температуре – холодный разум.
Упрямый замок наконец-то уступил грубому напору, и ремень с характерным звуком втянулся в держатель.
- Пора выбираться отсюда, - Эмма потянулась к дверце, стараясь не замечать, как дрожит рука.
- Нам не успеть. – Не открывая глаз, в тон ответила ей Миллз.
- Из машины. Пора выбираться из машины, - отрывисто сказала Свон и вышла на улицу.
Она покачнулась, нетвердо встав на ноги, и в попытке удержать равновесие оперлась рукой о крышу мерседеса. Это было несколько опрометчивым решением, и в следующий момент Эмма с шипением отдернула ладонь.
Честное слово, она при всем желании не сумела бы врезаться более удачно, даже если бы задалась такой целью. После первых же секунд стало ясно: кроме них вокруг не было ни одной живой души. Несмотря на духоту, от этой мысли Эмма поежилась.
Все вокруг было залито светом предзакатного солнца; здания, к счастью, были невысокими и располагались поодаль. Их растущие тени еще долго не смогут дотянуться до разбитого мерседеса. На пустынной улице неподалеку стояла еще парочка машин, дверцы которых были распахнуты, как если бы хозяева в спешке покидали свои авто. Или наоборот, просто не успели в них залезть.
Эмма еще раз подозрительно осмотрелась, пытаясь уловить какое-нибудь движение. Она сжимала и разжимала похрустывающие пальцы, готовая в любой момент выхватить из кобуры пистолет. Но все словно застыло в раскаленном воздухе: неживое, пустующее. Оттого ее присутствие в этом месте казалось еще более нелепым.
Солнце скроется в ближайший час. Пора было заняться делом.
В последнее время она часто заставляла себя действовать как по команде, следуя определенному плану, набору несложных операций, порой даже проговаривая их вслух. Это позволяло лучше сосредоточиться и наиболее рационально использовать силы.
Первым делом из багажника был вытащен отбеливатель и тяжелый лом. Эмма взвесила его в руке, прикидывая, насколько удобным оружием он при необходимости может стать. Сделала пару замахов и, отложив про запас, занялась сборами. Кинула в рюкзак фонарик, упаковку печенья из разбитого автомата в больнице, две пол-литровые бутылки с водой; одну оставила для текущих нужд. Крышка тут же была сорвана и закинута в багажник. Эмма сделала пару больших глотков, удерживая себя от соблазна выпить все, и облегченно выдохнула. Пришло время вернуть себе полноценный взгляд на мир. Стараясь не накапать, она осторожно промыла глаз, попутно размазывая липкую кровь по лицу. Красоваться тут все равно было не перед кем, а от оставшейся крови лучше избавляться в более безопасном месте.
Наконец-то все было собрано – в последний момент она поборола желание взять растаявшие шоколадные батончики, захваченные специально для Генри. В этот заезд они набирали всего понемногу, так как цель была совсем иная. Тем не менее, Эмма понадеялась, что завтра заберет остальное.
С силой захлопнув багажник, она закинула рюкзак на плечо и забрала остатки воды, прихватив с собой объемную бутылку с отбеливателем, которую намеревалась вылить в салоне.
- Так, мадам мэр, поднимайте уже свою задницу, - нетерпеливо сказала Эмма, обойдя вокруг, и открыла дверцу автомобиля. Церемониться с женщиной она не собиралась, но, памятуя о собственном опыте, сначала услужливо подала бутылку с водой, а затем – руку. Миллз наградила ее неодобрительным взглядом, но отстегнула ремень и на удивление молча приняла предлагаемую помощь. Только вот трудно было ожидать, что в следующую секунду она согнется пополам, оставляя поздний завтрак на тротуаре. Эмма сумела лишь инстинктивно вжаться в открытую дверцу.
Превосходно. Хорошо, что хоть на кроссовки не попало.
Зато вода пришлась как нельзя кстати.
Брюнетка выпрямилась и, морщась, вытерла рот рукавом рубашки. В прежние времена ей наверняка сделалось бы дурно от таких манер, но привычные правила уже не работали.
Стоит отдать ей должное – среди них всех она держалась с большим достоинством, чем можно было вообразить в нынешней ситуации.
Все еще сжимая пустую бутылку, мадам мэр решилась поднять глаза на пристально следящую за ней Эмму. У них обеих не было ни малейшего желания говорить о произошедшем, хотя каждая позволила себе на секунду подумать о самом худшем. При этой мысли шериф непроизвольно вздрогнула, что не осталось незамеченным.
- Дайте мне пройти, - неприязненно процедила Миллз, сопровождая слова колючим взглядом, словно Эмма перегородила ей дорогу или хватала за руки. Как она вообще умудряется так четко выговаривать слова, когда зубы сжаты аж до сведенной челюсти? Несомненно, ей было страшно, пусть по привычке страх прятался за агрессией.
Да, черт возьми, им всем было страшно. Эмму уже тошнило оттого, что последние две недели они жили в вечном напряжении, стоило солнцу подобраться к горизонту. И глядя как Миллз, пошатываясь, направляется к столбу, зачем-то прижимая к себе смятую бутылку, она подумала, что сама бы с радостью выблевала этот скапливающийся внутри страх.
Только разум и чувство самосохранения удерживали ее от того, чтобы не броситься через всю улицу к освещенному солнцем зданию, наплевав на осторожность, а еще лучше – бросив проклятую Миллз подыхать в ночной мгле. Впрочем, на разум Эмма тоже не сильно надеялась, ведь будь она такой уж разумной – давно перестреляла всех во сне и пустила бы себе пулю в лоб.
Эмма потрясла головой и полезла в машину. Не к добру такие мысли, особенно вечером.
Спустя пять минуть в кожаном салоне остался лишь едкий запах щелочи, а сама машина была надежно заперта. Проку от нее уже никакого, но некоторые вещи еще можно будет забрать. Немного поразмыслив, Эмма плеснула отбеливателем на тротуар.
Время терпело, но пора было выдвигаться.
Прихватив с собой лом, она направилась к запримеченному ранее дому, но когда проходила мимо Миллз, та цепко схватила ее чуть повыше локтя.
- Собралась бросить меня?
Эмма криво усмехнулась.
- Ну, раз с машиной ничего не вышло... – Ладно, ближе к вечеру все они теряют чувство юмора. Уже без сарказма добавила. – Сама дойдешь?
Дурацкий вопрос. Это же читалось в глазах брюнетки. Губы ее скривились – наверняка хотела сказать в ответ какую-нибудь гадость, но вместо этого покачала головой. Кажется, она испытывала головокружение, потому что тут же прикрыла глаза и сделала пару глубоких вздохов.
От Эммы требовалось немного – подставить плечо помощи, и, пожалуй, это для Миллз она сделать могла. Пальцы последней все еще сжимали ей руку, хотя сама женщина старалась держаться от нее как можно дальше. Они оставляли за собой разбитый мерседес и след из отбеливателя.
Чем ближе были к кирпичному строению, тем быстрее колотилось у Эммы сердце, и тем сильнее к ней жалась Миллз. Либо ее после сегодняшней аварии просто тянуло налево. Цепкие пальцы попутно оставляли синяки на память.
До этого им невероятно везло, и Свон понадеялась, что счастливая цепь не прервется на этом доме.
По правде ее интересовал не сам дом, а подвал, над которым когда-то располагалась аптека. Еще в прошлом ей пришлось там побывать в качестве действующего шерифа по делу о краже. Тогда люк, через который можно было попасть в торговый зал, намертво заварили, а на двери поменяли замок. Насколько знала Эмма, дополнительных выходов больше никакими нормами предусмотрено не было. Кроме того, вентиляционная труба была слишком узкой, чтобы через нее мог пролезть хоть кто-то размером с человека. А в таком случае подвал был их самым надежным – и, честно говоря, единственным – вариантом.
Вход располагался ниже уровня улицы ровно на семь ступенек.
- Жди здесь, - зачем-то сказала Эмма, словно в своем состоянии Миллз только и подумывала о побеге. Та ничего не сказала в ответ, лишь отошла к стене, спиной прислонившись к нагретому за день кирпичу, неотрывно следя за пустынной улицей.
Судорожно сжимая лом, Свон осторожно спустилась вниз. На железной двери висел тяжелый замок. Теперь оставалось его только сбить. Солнце уже частично скрылось за домами, так что действовать приходилось аккуратно и почти наугад. А главное – быстро.
Быстро не получалось. Эмма мысленно ругала себя, что не занялась этим сразу как пришла в сознание. С другой стороны, Миллз была не в том состоянии, чтобы бросать ее одну. Может у них были недомолвки, - и не только в прошлом - но это слишком жестоко. И плевать, что Миллз почти наверняка так и сделала бы. А может, в один из дней Эмма тоже свершит подобный поступок – потому и зовет женщину только по фамилии, вполне осознанно пытаясь отстраниться. Чем лучше ты знаешь человека в новом мире, тем сложнее тебе будет закрыть перед его носом дверь. Или пристрелить на месте. Равнодушие стало новым синонимом выживания.
Но было и другое правило: если ты один – ты все равно что мертвый. Так что все фантазии о пущенной в лоб мэру пуле приходилось откладывать до лучших времен.
- Давай же, - бормотала Эмма, все еще возясь с замком. Волосы беспрестанно лезли в лицо, отвлекали и раздражали. Уже в который раз за последние дни появилось желание срезать их ко всем чертям.
К вечеру некогда раскаленный, обжигающий при вдохе воздух заметно остыл, и дышать, казалось, можно было чуть-чуть свободнее. Однако это все было лишь обманчивым впечатлением, так как тень, накрывшая спуск к подвалу, сдавливала горло, и на вкус и запах отдавала страхом. Ладони шерифа вспотели и проскальзывали по металлу. Она с тоской подумала, что отвертки и прочий инструмент остались в машине.
Неожиданно вдалеке раздался странный звук, напоминающий не то рев, не то вопль. Вмиг похолодела и взмокла спина, сердце забилось где-то в области горла. Лом выпал у нее из рук и со звоном ударился о бетон.
- Свон, - тут же раздался голос Миллз, и в нем легко было разобрать панические нотки. Что ее напугало – звук снизу или звук сверху, оставалось неясным, да и какая к черту разница. Эмма хотела кинуть ей, что, мол, все нормально, но отчего-то в последний момент отказалась от этой идеи в пользу визуального контакта.
Ей надо было всего лишь поднять глаза на застывшую фигуру, чтобы понять, что дело дрянь. Брюнетка стояла в неестественно напряженной позе, со своего места Свон был виден только ее профиль, а значит, женщина продолжала наблюдать за улицей. Это могло быть что угодно, но только ничего хорошего. Выхватив пистолет из кобуры, Эмма в один прыжок преодолела расстояние в чертовы семь ступеней. Улица была все также пустынна, но теперь располосована тенями от зданий. Небо у самого горизонта обагрилось, отчего через проемы между домами на улицу выливался мягкий красноватый свет, обволакивающий все вокруг. Заметно темнело, плафоны фонарей зияли пустотой, как провалившиеся глазницы. Электричество давно вышло из строя, превратив их в бесполезные столбы. У одного из таких столбов тускло поблескивал искореженный мерседес.
Однако это не объясняло мертвенной бледности Миллз. Проследив за ее взглядом, Эмма поняла, что же так напугало женщину. В нескольких домах по стороне, где осталась разбитая машина, располагалось старое заведение ночного клуба. Кажется, он назывался «Кроличья Нора», только вывеска отчего-то бесследно пропала. О ней напоминали лишь вкрученные в стену штыри. При свете солнца Эмма не обратила на дом никакого внимания - он ничем не отличался от остальных построек.
Сейчас, когда здание почти полностью ушло в тень, и лишь край крыши оставался не тронутым, от него веяло какой-то мрачной безысходностью. Эта тревожная энергия росла вместе с вытягивающейся с каждой секундой тенью. Она жадно поглощала тротуар с его пустынными лавками и выжженным газоном, проглатывала беспорядочно валяющийся мусор и обрывки пожелтевших газет двухнедельной давности.
Прищурившись до боли в глазах, Эмма напряженно следила за тянущейся к ним тенью, обещавшей прохладу и быстрое избавление от назревших проблем, а затем вновь перевела взгляд на бывший клуб. Она почти чувствовала, как наливаются страхом вены, а свинцом – ноги. Кирпичная постройка без окон, с пустующим черным проемом вместо дверей. Идеальное место. И чем больше она смотрела, тем больше ей казалось, что сейчас из клуба выскочат отнюдь не кролики.
- Думаешь…? - севшим голосом отстраненно спросила Миллз, также не в силах отвести взгляд. Одна рука ее покоилась на животе, выдавая внутреннее волнение. Кто бы мог ее за это винить? Она всматривалась в пустоту проема, словно пыталась разглядеть там что-то, что могло подтвердить ее предположение. И Эмме как никогда хотелось, чтобы Миллз оказалась неправа. Чтобы она сама была неправа, потому что как это не удивительно, но сейчас шериф была с ней согласна.
- Да. Идем, - носком кроссовка она опрокинула стоявшую у ног бутыль, разливая последние остатки отбеливателя, затем грубо схватила брюнетку за руку и потянула за собой вниз. Нельзя, чтобы их кто-нибудь увидел. Или учуял. А Миллз после аварии, казалось, все еще находится в какой-то прострации, где время текло медленно и размеренно.
Они немного потоптались на небольшой площадке перед закрытой дверью. Возиться с ломом было некогда.
- Отойди, - приказала Эмма, снимая пистолет с предохранителя.
- Рехнулась? Ты нас обеих убьешь, – зашипела Миллз, толкая ее к стене.
Что она имела в виду, – выстрелы в таком ограниченном пространстве или шум, который может привлечь к ним внимание – Эмма так и не поняла. Но это никак не повлияло на ее решимость. Оттеснив женщину к ступеням, она встала прямо перед дверью, прицеливаясь.
- Либо так, либо… нет, - замявшись на секунду, безапелляционно заявила Свон. - Только если вы не умеете взмахом руки вскрывать любые замки, - не к месту вспомнила она теорию о Злой Королеве, в которой некогда убеждал ее сын. Господи, какие это были божественные деньки в сравнении с этим невыносимым адом!
Как бы то ни было, но мадам мэр никак не отреагировала на столь неуместное предположение. Она открыла рот, но ни одно слово не оцарапало и без того сухие губы. Непроизвольно отступила, будто бы ее застали врасплох.
Но Эмму это уже не волновало. Волшебства не предвиделось, и ей самой придется разобраться с их проблемой.
С этой мыслью она выстрелила.
***
- Держи, - Эмма протянула подруге чашку, до краев наполненную горячим чаем. Мэри Маргарет никак не отреагировала, занятая своим телефоном. Он беспрестанно вибрировал, рождая на ее губах счастливую улыбку.
- Ясно, - понимающе протянула блондинка и оставила чай на столе, занимая место напротив. Она взяла из вазочки печенье и с удовольствием отправила себе в рот.
- Прости, ты что-то сказала? – рассеяно посмотрела на нее Мэри, оторвав взор от дисплея.
Рот Эммы был занят важным делом, но она волевым усилием заставила себя проглотить крекер, чтобы ответить, когда телефон вновь завибрировал. Вниманием подруги полностью и безраздельно завладело очередное сообщение. В этот раз смс от Дэвида (по крайней мере, так предполагала проницательный шериф) удостоилось кроткого смешка. Эмма с удивлением наблюдала за тем, как покраснели уши Мэри Маргарет, и едва сдержалась, чтобы не хмыкнуть. Вряд ли ее услышали, но это было бы прямым нарушением негласного кодекса подруг. Так что в качестве компромисса шериф отхлебнула ароматного чая из своей кружки и устало откинулась на спинку стула. На улице стояла небывалая жара, все окна в квартире были открыты настежь, а найденный в каком-то углу вентилятор с перебоями, но работал, - однако это мало помогало в кирпичном доме. Эмма спалась от духоты холодным душем, а от жажды - горячим чаем.
- Прости, - смущенно пробормотала Мэри, поднимая глаза. Ей было неловко – выразительные уши до сих пор пылали. Не ускользнул от блондинки и легкий румянец на щеках. – Так что ты говорила?
- Не важно, просто пей чай, а то остынет, - пожала плечами Эмма и кивнула на стоящую перед Мэри кружку. Она специально сейчас ничего не спрашивала про Дэвида, дабы ее скромная подруга ненароком не стала совсем пунцовой.
За свою проницательность блондинка заслужила благодарный взгляд.
- Не думаю, что с такой температурой как сейчас на улице я могу замерзнуть, - с энтузиазмом сказала Мэри Маргарет, зацепившись за предложенную тему. Она обхватила кружку как ребенок – обеими руками, - и сделала пару глотков, прежде чем продолжила. – К нам в больницу продолжают поступать люди, жалуются на головные боли и высокую температуру. Многие просто пытаются отлежаться дома. И все из-за жары. Такого в Сторибруке еще не случалось.
- А как там поживает мужик на байке? – поинтересовалась Эмма, старательно перебирая оставшиеся в вазочки сладости в поисках самого вкусного.
Таинственный незнакомец, приехавший в город не так давно, вот уже пару дней как стал неотъемлемой темой для разговора.
- Август? Ему уже лучше, - с улыбкой следила за ее действиями подруга. – Температура так и не спала, но он уверяет, что чувствует себя нормально. В последний раз, когда я его видела, он с удовольствием уплетал обед, да и выглядел повеселевшим. Если учесть, что до этого он метался в бреду, улучшения на лицо. Правда, - неожиданно Мэри осеклась. Эмма оторвалась от своего увлекательного занятия как раз вовремя, чтобы успеть заметить посерьезневшее лицо учительницы.
- Что?
- Он приставал к Вейлу, - почему-то перейдя на полушепот, сообщила она.
Наверное, Мэри Маргарет ожидала увидеть шок на лице блондинки или хотя бы удивление, но эффект от слов был крайне противоположным.
- Эй, это совсем не смешно! – возмутилась она, пока Эмму трясло от беззвучного смеха. – Ты бы видела, какие синяки у него остались на руках. Кроме того Вейл утверждает, что пациент пытался его укусить. К счастью, Августу вовремя ввели успокоительное.
Она произнесла это все таким тоном и с таким укором посмотрела на Эмму, что той захотелось вновь рассмеяться, но на этот раз от выражения лица подруги. Усилием воли блондинка взяла себя в руки.
- Ты права, прости, - с напускной серьезностью согласилась Эмма. Впрочем, улыбку всегда можно было заесть. – И что он теперь?
- Кто?
- Вейл.
Мэри подозрительно посмотрела на нее, словно пытаясь понять, была ли в ее словах ирония или блондинка искренне переживает. Видимо решив ничего не усложнять, она вздохнула.
- Да все в порядке. Старается лишний раз не подходить.
Эмма хотела уже сострить по этому поводу, но вновь сделала выбор в пользу сладкого.
- Ладно, оставим Вейла с его пациентом в покое. Что у тебя с Дэвидом? – все еще жуя, решила поинтересоваться она. Шериф достаточно хорошо знала Мэри, чтобы понять, что та и сама готова все ей рассказать. И вот сейчас у брюнетки буквально засветились глаза.
- Обещает вечером устроить сюрприз, - взволнованно сообщила Мэри Маргарет, смущенно поправляя челку. Она так счастливо улыбалась, что Эмма почувствовала, что ее губы сами собой растягиваются в ответную улыбку. Пусть отношение к Дэвиду у нее было не самое однозначное – честно говоря, его нерешительность порой ее просто убивала, - за подругу она была искренне рада. Единственное, что в их отношениях продолжало Эмму беспокоить, так это неразрешенный вопрос с женой Нолана, Кэтрин. Не то, чтобы это было ее дело, но меньше всего ей хотелось бы наблюдать за страданиями Мэри Маргарет. В последнее время ее легко могла довести до слез любая мелочь. Помимо работы в школе, она вернулась в больницу в качестве волонтера и сильно уставала. На днях Эмма нашла ее спящей в ванной, - в пустой ванной. Последующее признание учительницы немало встревожило ее соседку: Мэри даже не помнила, как там оказалась. И это был не единственный случай.
Из размышлений Эмму вывел внезапно завибрировавший стол. Телефон едва заметно подпрыгивал, сползая куда-то влево с места, где его оставила Мэри Маргарет. Молодая женщина тут же засуетилась. На какую-то секунду она уставилась на дисплей, а затем с торопливым «прости», выскользнула из-за стола и направилась в спальню, по дороге принимая вызов.
- Алло?
У Эммы не было никакого желания подслушивать чужой разговор, еще и влюбленной парочки. А потому позволив себе быструю усмешку, она слизала прилипшие к пальцам крошки и вытянула из заднего кармана джинсов свой мобильный. Шесть часов. Наверняка Генри скучает дома.
Привет, как дела, быстро набрала она. Не прошло и минуты, как был получен ответ.
Привет! Сделал уроки. Хотел зайти к тебе, есть новости по операции «Кобра»
.
Эмма не смогла сдержать улыбку. Пусть она не верила во всю эту ерунду со сказками, но сына лишний раз увидеть была рада.
А как же твоя мама? Она наверняка будет против. Мэр Миллз действительно была не самым сговорчивым человеком в мире. Да и не самым приятным тоже. Подумав секунду, Эмма добавила смайлик с ухмыляющимся дьяволом. Но уже перед самой отправкой стерла его.
Блондинка мельком взглянула, что там делает Мэри Маргарет: та уже закончила разговор и направлялась обратно в кухню.
- Ну, что там Дэвид? – не отрывая взгляда от дисплея, будничным тоном спросила Эмма, которую сейчас как никогда мало интересовал ответ. Она с нетерпением ждала сообщения от сына.
- А это не он звонил, - странным голосом ответила Мэри Маргарет.
Свон подняла на нее встревоженный взгляд. Только сейчас она заметила, что глаза подруги покраснели, к груди она прижимала телефон.
- Что стряслось?
Нижняя губа Мэри задрожала, но она сумела сдержать слезы. Тяжело опустившись на стул, женщина невидяще уставилась в пол.
- Август умер.
- Что?
Она ничего не ответила.
Не сказать, что новость как-то особенно затронула Эмму – она была достаточно равнодушной в таких делах, пусть и жалела улыбчивого незнакомца. Но Мэри Маргарет постоянно где-то в себе переживала за пациентов и принимала плохие новости близко к сердцу.
Что в таких случаях стоит говорить? Эмма лихорадочно перебирала в голове варианты, но в такой жаре что-либо сообразить было нереально. От необходимости искать нужные слова ее в некотором смысле спасло очередное смс.
Мама задержится. Так я зайду?
- Кто пишет? – бесцветным голосом спросила Мэри Маргарет. Она перестала изучать пол и встала на ноги.
- Генри, хочет зайти, - немного извиняющимся тоном сказала Эмма, тоже поднимаясь со стула. - Но, думаю, момент не подходящий.
- Нет-нет, пусть приходит, - поспешно ответила брюнетка.- Мне все равно надо в больницу. Сейчас там полно работы, любая помощь будет не лишней. А тебе полезно побыть с сыном.
Говоря это, она взяла со стола пустую кружку, намереваясь поставить ее в раковину. Движение было слишком резким, и в следующую секунду кружка осколками разлетелась по полу.
- Я уберу! – предупреждая дальнейшие действия, быстро вставила Эмма, бросаясь вперед. Присев на корточки, она осторожно собрала белые осколки фарфора в руку. Жалко, что так получилось – эта кружка в ее сознании была прочно связана с Мэри Маргарет. Сама хозяйка отстраненно наблюдала, как Свон выбрасывает мусор в ведро. – Ты точно хочешь пойти в больницу?
Брюнетка вздрогнула, словно очнувшись.
- Конечно. Все хорошо, правда, Эмма, - она натянуто улыбнулась. Подошла к столу, перевесила сумку со стула к себе на плечо, положила в нее злосчастный телефон.
- Как скажешь.
Эмма засунула руки в передние карманы джинсов и молча смотрела, как Мэри Маргарет открывает входную дверь.
- Эй! – в последний момент окликнула она ее, и учительница застыла в проеме.
- Да?
- Мне жаль, - неловко произнесла блондинка и пожала плечами. – Знаешь, думаю, тебе все же следует сегодня встретиться с Дэвидом.
В ответ все та же натянутая улыбка. Нет, куда более естественная, чем предыдущая. Эмма смотрела в эти грустные, блестящие от слез глаза и проклинала себя за то, что не умеет подбирать слова утешения.
- Да. Да, ты права, - Мэри Маргарет неловко провернула кольцо на пальце – она всегда так делала, когда нервничала.
Через мгновение дверь за ней закрылась.
Эмма тысячу раз возвращалась потом к этому моменту. Пыталась понять, как позволила Мэри Маргарет уйти. Ничего не шевельнулось в груди, ни одного сомнения. Хваленая интуиция молчала. Свон пыталась оправдаться перед собой, что все же не хотела пускать подругу в больницу, да только неправда все это. Эмма просто переживала за ее состояние после сообщения о смерти Августа, нулевого пациента Сторибрука. Она не знала этого наверняка, но тоже частенько проклинала его. Зачем он вообще сюда приехал? Хотя в глубине души понимала - кошмар настиг бы их рано или поздно. И кто знает, как бы все для них обернулось. Может, Мэри Маргарет и была бы жива, а она, Генри и еще трое спасенных пропали без вести в неразберихе, что началась тем вечером.
Как только на лестнице затихли звуки шагов, Эмма вытащила телефон, ловкими пальцами набрав короткое Жду. И добавила улыбающийся смайлик.
***
Насколько помнила Эмма, в прошлый раз вход в подвал закрывался лишь одной дверью, с которой она сбила чертов замок. С внутренней стороны двери обнаружились крепления и три широкие металлические щеколды. Кажется, раньше их здесь не было, но утверждать об этом с полной уверенностью блондинка не бралась.
Далее шел узкий коридор с неровными, наскоро оштукатуренными стенами, где с трудом разошлись бы двое. И лишь минуя его можно было попасть в небольшое подвальное помещение. Теперь же переход между коридором и подвалом был оборудован дополнительной металлической дверью, к счастью, незапертой. За щелью между дверью и рамой виднелась черная пустота – такая же бесконечная и пугающая, как в дверном проеме «Кроличьей Норы». На какой-то момент Эмма застыла на пороге, до боли в суставах сжимая свой пистолет. Страх гнал девушку вниз по тем ступенькам, спустил курок, и он же не давал ей сделать следующий шаг.
Будто она застыла у кромки холодной воды и пыталась решиться сделать тот самый единственный прыжок вместо того, чтобы постепенно забираться дальше.
- И это ваш план?
Эмма резко развернулась, посмотрев Миллз в лицо. Та застыла рядом с ней возле дверного проема, прямо на границе тьмы и света, с выражением недоверия и опаски на лице. Женщина с подозрением покосилась на блондинку, словно боялась, что у этой умалишенной хватит глупости затащить ее внутрь. – Собираетесь идти… туда?
Не так уж далеко она была от истины.
- Только после вас, мэр Миллз, - нарочито учтиво произнесла Свон, и прежде чем брюнетка сумела хоть как-то воспротивиться, схватила ее за плечо и бесцеремонно втолкнула в подвал. Та даже сумела устоять на ногах, вовремя схватившись за стену. Это был тот толчок, что необходим для финального прыжка. Эмма последовала за ней, торопливо захлопнув за собой тяжелую дверь.
На ощупь задвинула до упора центральную щеколду и отскочила назад, словно боялась, что сейчас сюда начнут ломиться незваные гости с улицы. В прохладном подвале неприятно холодило взмокшую спину, к которой прилипла рубашка и поддетая под нее майка. Дрожь в руках никуда не делась, убедилась Эмма, в темноте неловко выискивая в рюкзаке фонарик. От шелеста плотной полиэтиленовой упаковки печенья у нее каждый раз нервно дергалось веко. Она спиной ощущала присутствие Миллз, слышала сквозь плотный шум бьющей в уши крови, как та учащенно дышала, словно они сделали не один шаг, а просто неслись сюда, сломя голову, прямиком от машины. Это напрягало еще и потому, что за таким дыханием невозможно было бы разобрать низкого гортанного клокотания, перемежающегося с хрипами, а в самые худшие моменты переходящего в пронзительный рев. Однако просить женщину дышать потише не было ни смысла, ни желания: деваться им все равно некуда. Только нарвется на ответную грубость.
Она все еще пыталась отыскать на ощупь фонарик, стараясь не думать о том, насколько безрассудно глупой надо быть, чтобы ворваться в темный подвал, ничего предварительно не проверив. Люк могли давно разворотить, а замок на дверь навесили по веским причинам, в попытке сдержать какую-нибудь неугомонную тварь. Такое закрытое помещение сгодится для тюрьмы. Или укрытия, но отнюдь не для спасающихся. От одной только мысли ее пробивает холодный пот.
Но ничего плохого не происходило: дыхание за спиной становилось все более размеренным, сердце постепенно перестало отстукивать сигнал бедствия прямо о реберную клетку. Больше не осталось ощущения, что она только что резко спустилась с крутой горки; да, ее немного мутило, но это скорее последствие жары и столкновения. Никаких посторонних или подозрительных шумов в подвале не раздавалось. Металлическая дверь не пропускала редкий свет с улицы; отныне она стала их иллюзорно надежным заслоном, отделяющим мертвый город от оплота выживших. Вместе с успокоением Эмма нашла и злополучный фонарик. Кажется, в ту секунду, когда желтовато-грязный круг выявил из тьмы скорчившуюся у стены Миллз, которая недовольно щурилась от света и пыталась одновременно заслонить глаза ладонью, шериф наконец-то позволила себе неслыханную роскошь – поверила, что они в безопасности.
Такое же чувство зародилось в ней, когда той ночью они закрывали за собой напольный люк в погребе. Тогда она ощущала привкус надежды, отравленный налипшим на зубы вязким страхом. Но ведь они выжили, так? Осталось всего-то повторить этот подвиг.
***
В дверь негромко постучали.
- Иду, - кричит Эмма и поспешно утирает краем майки пот со лба. Последние полчаса они с Генри увлеченно перекидывали друг другу найденный в одном из углов теннисный мячик. Его заприметил Генри, хотя возможно сам мячик и подбросил. Но выискивать ложь в этих невинных детских глазах было скорее по части его приемной матери, с пристрастием расспрашивавшей сына о школе, домашнем задании и тому подобной ерунде. Все эти бытовые мелочи, неизменно раздражающие детей, висели на Регине Миллз, чему сама Эмма была в тайне несказанно рада. В восторженных глазах сына облик хорошего полицейского сидел на ней как влитой, тогда как приемной матери приходилось довольствоваться тяжелым облачением Злой Королевы.
Игра в мяч быстро перетекла в баловство и длилась до тех пор, пока Эмма не пропустила один ощутимый бросок в скулу. В порыве извинения, взволнованный Генри несмело обнял ее, уткнувшись носом в живот. От этого простого, но настолько искреннего, наивного жеста у Эммы заболело где-то в области солнечного сплетения. В первый момент она неловко перебирала пальцами его влажные волосы, а затем, поддавшись порыву, крепко-накрепко прижала к себе. Правда, идеалистический момент не мог длиться вечно, и в следующую же секунду, она левой рукой удерживала извивающегося и хохочущего сына, которого столь бессовестно щекотала.
Сейчас она отправила раскрасневшегося, взмокшего Генри в ванную, приводить себя в порядок. Сама она выглядела не лучше: после игр в квартире, да еще и по такой жаре, Эмма буквально обливалась потом. Волосы липли к лицу, неприятно чесалась шея. Направляясь к двери, шериф по привычке кинула взгляд на большие кухонные часы.
Почти девять?!
Она же к этому времени собиралась отвезти Генри домой! Регина точно с нее три шкуры спустит.
Сердце неприятно екнуло, а затем вошло в свой нормальный ритм.
Свон не без легкого раздражения вспомнила, что часы сильно спешат. Ох уж эта Мэри Маргарет! Бедняжка никогда не догадается, что ее странность в тот момент стоила Эмме немало нервов. Кроме того, в любом случае ей достанется от не в меру рьяной мисс Миллз. Вот уж кто желчью изойдется. Не стоило им с Генри, конечно, так веселиться на ночь: ребенок явно перевозбудился от столь активного вечера.
Но шериф ни сколько не жалела о проведенном времени и успокаивала свою совесть тем, что дотошная Миллз все равно найдет к чему придраться. Даже если она запретит ей видеться с Генри, - в который раз, стоит заметить, - нравится это Регине или нет, мальчишка ее не послушается и изыщет способ встретиться. Эта мысль грела душу лучше, чем реактор Железного Человека, но грела именно там, в районе солнечного сплетения.
- Так что там в больнице… – начала Эмма и осеклась. На пороге стояла вовсе не Мэри Маргарет, а Дэвид. В клетчатой рубашке, с закатанными по локоть рукавами, он смущенно улыбнулся открывшему ему шерифу, неловко сжимая в руках букет цветов. Не розы, зачем-то отметила для себя Свон.
Так они стояли несколько секунд: Эмма все еще пыталась как следует отдышаться, попутно борясь с желанием почесать шею. Дэвид растерянно молчал. Будто бы он вовсе не ожидал ее здесь увидеть, и теперь был совершенно сбит с толку. Эмма не к месту вспомнила увлеченную болтовню Генри: если таким был Прекрасный Принц, то в сказке все сильно приукрашено.
- Ее нет, - выдохнула Эмма, предупреждая очевидный вопрос. Но Дэвид все равно в тот момент пытается заглянуть ей за спину, словно она прячет Мэри Маргарет за диваном. Это раздражает – такое поведение от человека, который продолжает морочить голову двум женщинам.
Мужчина, словно провинившийся щенок, несчастными глазами смотрит в разрумяненное лицо Свон. Ждет от нее подсказки. К списку желаний прибавляется еще одно: закрыть дверь прямо перед его носом.
- Она не берет трубку, - зачем-то сообщает он, словно оправдывая свое появление.
Эмме плевать, лишь бы ушел поскорее. Сейчас ей вовсе не до него.
- Может, передашь ей…?
Дэвид замолкает, а затем протягивает девушке незамысловатый букет.
На безымянном пальце полоской золота блестит обручальное кольцо. Шериф непроизвольно поджимает губы, смотрит на вянущие от жары герберы, затем поднимает взор на мужчину. В ее взгляде холод, так не вяжущийся с пылающими щеками, от которых, кажется, почти осязаемо исходит жар. В мальчишечьих голубых глазах Дэвида читается мольба, но она далеко не в том настроении, чтобы проявлять к нему обычную сдержанную симпатию. Она просто хочет поскорее забраться в душ. Так что нет, жизнь ему облегчать Свон не собирается.
- Думаю, тебе лучше вручить его лично, - ровным голосом произносит Эмма, продолжая игнорировать протянутую руку.
Слава Богу, ему хватает ума заметить очевидную напряженность. Теперь он стоит у порога и хотя бы не пытается вручить ей чужой букет. Зато снова косится куда-то за ее левое плечо.
Уж не ждет ли он, что его пригласят подождать внутри?
- Кто там? Это Мэри Маргарет? – слышится из ванной голос Генри, и Эмма рада, что у нее появилась возможность отвернуться.
- Нет. Это Дэвид, он уже уходит, - перекричав шум воды, отвечает она. Надеется, что мужчина поймет намек и избавит их обоих от этой неловкой ситуации.
- Я тогда… в больницу схожу.
- Мэри Маргарет сегодня действительно нужна твоя поддержка, - неожиданно для самой себя, мягко говорит Эмма, вспомнив расстроенное лицо подруги, застывшей в этом дверном проеме. Дэвид согласно кивает.
Нет, конечно, в больницу он не пойдет – слишком много свидетелей. И не станет пытаться передать букет. Скорее всего, будет просто ждать возле машины. Они оба это понимают.
- …до свидания? – словно спрашивая ее разрешения, мнется на месте Нолан.
Эмма кивает. В мыслях она давно закрыла за ним дверь.
А в реальности со стороны лестницы слышатся чьи-то торопливые шаги. Мужчина резко оборачивается, преисполненный надежды избавиться наконец-то от злополучного букета, но в следующую секунду его бесцеремонно отпихивают в сторону.
- Где он? – прямо с порога обрушивает на Эмму свой гнев бледная Регина. – Где мой сын?
Ее голос звенит, пальцы медленно сжимаются в кулаки. Челюсть плотно сжата и неподвижна, словно она с трудом сдерживает себя от того, чтобы как следует не врезать застывшей на месте Свон.
- Я собиралась его отвезти… - неожиданно для самой себя начинает оправдываться Эмма. Что-то во взгляде Регины насторожило ее, а внезапное появление на время выбило из себя. Весь ее вид говорил о том, что сюда она не просто бежала – неслась.
- Да плевать мне, что ты там собиралась, – резко обрывает ее мэр. Она никогда раньше не позволяла себе обращаться к Эмме на «ты». И – какой сюрприз! - из ее уст это звучит как оскорбление, будто перед ней не взрослый человек, а девчонка, абсолютно безответственная, глупая, ни на что не годная. Которая только самим фактом своего существования вносит смуту в идеально выверенную жизнь не менее идеальной Регины Миллз. – Я спрашиваю, где мой сын?
В словах такая холодная ярость, что просто лед хрустит на зубах. А может и костяшки плотно сжатых пальцев.
Неужели это все из-за времени?
Не дождавшись от Эммы ответа, Регина отталкивает ее со своего пути и буквально врывается в квартиру.
- Генри! Генри! – в исступлении зовет она.
Эмма на секунду прикрывает глаза, пытаясь справиться с накатившим гневом. Всего за несколько минут ей сумели начисто испортить отличный вечер. Да что же такое должно было случиться с Миллз, чтобы она заявилась на порог этой квартиры в подобном состоянии?
- Я здесь.
Мальчик медленно закрывает за собой дверь в ванную. Он с настороженностью смотрит на мать, пытаясь понять, в чем провинился на этот раз.
Эмма замечает, как резко дергаются вверх плечи женщины, а затем расправляются в горделивую осанку. Казалось, эмоциональный накал упал до отметки ниже нуля: мэр Миллз заметно остыла, вернув себе былое хладнокровие.
- Генри, мы сейчас же уходим, - несмотря на то, что сын нашелся, голос ее резок. Шериф вообще не может припомнить случая, чтобы Миллз в ее присутствии проявляла по отношению к ребенку хоть каплю мягкости. Либо она пыталась отбить у него всякое желание находиться рядом с родной матерью, либо на подобную теплоту была просто не способна. Вот и теперь она хватает его за руку, словно наручниками к себе пристегивает.
Эмма уже заметно хмурится, исподлобья наблюдает за тем, как тянет за собой мэр недовольного сына, борясь с желанием вырвать его из цепкого хвата Регины.
- Что у вас с лицом? – холодно интересуется мадам мэр, поравнявшись. Свон непонимающе на нее уставилась. Что эта женщина опять хочет?
- У вас жар? – не дожидаясь ответа, продолжает расспрашивать Миллз и отчего-то старается оттеснить Генри к выходу, создавая собой живую преграду между ним и Эммой.
- Я делала упражнения, - не желая ненароком подставлять Генри, уверенно солгала шериф. Она скорее почувствовала, чем увидела благодарный взгляд, которым одарил ее сын, также не понимающий причин странного поведения мамы. – А вам-то что?
Миллз молчала и с подозрением всматривалась ей в лицо. Судя по тому, как двигались ее зрачки и дергался подбородок, она пыталась прийти к непростому для нее решению.
- Хорошо, - сквозь сжатые зубы выдохнула Регина, сдавшись.
- Хорошо? – тупо повторила Эмма, безуспешно пытаясь найти хоть какой-то смысл в ее словах.
Но Миллз снова игнорирует ее и направляется к выходу. Генри несмело пытается освободиться от плена матери, но это бесполезно. Она намертво вцепилась в его руку и даже не обращает внимания на бесплотные попытки мальчика. Эмма провожает его сочувствующим взглядом.
- Вам особое приглашение надо?
В первый момент она не поняла, что Регина обращается именно к ней. Потому что женщина даже не потрудилась обернуться.
- Простите? – на всякий случай вежливо переспрашивает Эмма. Вежливости в ее голосе, правда, не было ни грамма.
- Вы уходите с нами.
Вот это замашки Регины. Да только Эмма не собирается ей слепо подчиняться. Плевать на субординацию, они сейчас не на работе.
К тому же, ей действительно просто жизненно необходимо принять душ.
- Так, Миллз, я не понимаю, какого черта здесь происходит… - начинает блондинка раздраженно, даже не потрудившись как-то прикрыть злость в своем голосе, но мэр не дает и слова вставить.
- Ну, разумеется, вы не понимаете, мисс Свон, – слова покрыты царапающей ледяной коркой. Регина делает глубокий вздох, прикрывает на секунду глаза, чтобы затем вцепиться ей в лицо презрительным взглядом. – Шериф, вы вообще имеете представление, что сейчас происходит на улицах города, который вы обязались защищать?
Да что за черт?
Эмма была абсолютно сбита с толку, и именно по этой причине ей так отчаянно захотелось вцепиться этой стерве в волосы. Несмотря на присутствие Генри.
- Что-то случилось? – неожиданно вмешался в разговор третий голос, который Свон никак не ожидала услышать.
- Дэвид, - с удивлением повернулась мэр к мужчине, который так и застыл на площадке у дверей.
Он что, все это время здесь торчал, пронеслось в голове у Эммы, которая из-за Миллз и думать про него забыла. Та, видимо, сама не вспоминала о присутствии Нолана.
Челюсть ее ходила из стороны в сторону, словно она пережевывала какую-то мысль. А затем, прищурившись, слегка склонила на бок голову и оценивающе посмотрела на мужчину. В этом был не интерес женщины к противоположному полу, а нечто совершенно иное. С таким лицом скорее пытаются представить картину на стене гостиной.
– Как только мы вместе выйдем на улицу, возьмите Генри за руку и не отпускайте до тех пор, пока мы все не окажемся в моей машине – она стоит прямо перед подъездом. Вы сядете с ним на заднее сиденье и обязательно пристегнете ремень безопасности.
Это было похоже на инструкцию, приказ, сказанный таким тоном, что у человека с большей, чем у Дэвида волей хватило бы ума не перечить. Он даже не решился спрашивать Миллз о чем-либо, ведь в конечном итоге, на его первый вопрос она так и не ответила.
- А вы, мисс Свон, пойдете первой и проследите за улицей. Чтобы никто и близко не находился с машиной, вам понятно?
- Да, мэр Миллз, - вынуждена процедить сквозь зубы Эмма. Интуиция подсказывает ей, что следует довериться Регине, как бы противно не было.
- Надеюсь, шериф в курсе, где его пистолет.
Даже если это означает, что придется терпеть едкий сарказм, который не замерзает даже при минусовой температуре внутри ледяной королевы.
Миллз ее больше не трогала. Просто убедилась, что та покинет квартиру в компании глока, и, не оборачиваясь, направилась с притихшим Генри к лестнице. Во время недолгого пути со второго на первый этаж, все ее внимание занимали закрытые двери дешевых квартир. Она рассматривала их с таким напряжением, с такой подозрительностью, словно за одной из них прятался какой-нибудь ненормальный с топором, готовый напасть на них в любой момент. Это отдавало паранойей и действовало на нервы, так что пробираясь между Ноланом и Миллз к выходу, Эмма не отказала себе в удовольствии зацепить женщину плечом. Кроткий шипящий вздох был ей наградой.
Шериф собиралась открыть дверь, ведущую на улицу, когда ее схватили за руку.
- Да какого… - проглотив ругательство, она резко обернулась. И тут же наткнулась на неодобрительный взгляд.
- Чтобы никого не было рядом с моей машиной, ясно?
Эмме даже отвечать ей что-либо расхотелось. Быстрее бы от нее избавиться, пронеслось в голове.
- Я поняла, - неохотно развернулась шериф и дернула плечом, скидывая с себя чужую руку. – Что-то еще?
Долю секунды Миллз колебалась. Она явно что-то скрывала. Генри с любопытством покосился на приемную мать, и Эмме подумалось, что в этом все и дело. Чтобы там Регина не знала, она точно не желала говорить про это в присутствии сына.
- В случае необходимости применяйте оружие.
Можно подумать, что они сейчас будут пробираться по каким-то узким улочкам в Ираке, а не в маленьком городишке американского штата Мэн.
На улице никого не было. То есть, совсем никого.
Не то, чтобы это было удивительно – в такую жару люди предпочитали сидеть дома и выходили ближе к ночи, но в этой пустоте было что-то давящее. Что-то пугающее. Эмма непроизвольно коснулась кобуры на поясе.
Черный мерседес был действительно припаркован прямо возле подъезда: мэр Миллз не постеснялась загнать машину прямо на тротуар. Раздался звук отключившейся сигнализации и щелчок разблокированных дверей. Эмма направилась к пассажирскому сиденью, подозрительно крутя головой по сторонам.
Генри, в сопровождении крепко удерживающих его матери и Дэвида, неожиданно застыл на месте.
- Моя книга! – воскликнул он, пытаясь ринуться обратно в квартиру. Это было так внезапно, что ему удалось вырвать руку из широкой ладони Дэвида. Однако Регина была начеку, и лишь властно притянула его к себе.
- Садись в машину, Генри, - не терпящим возражения тоном приказала она.
- Но там моя книга! Нам надо вернуться! – с отчаяньем смотрел он в холодные глаза матери. Эмма не помнила случая, чтобы он о чем-то просил приемную маму, но эти слова прозвучали как мольба.
- Просто сядь в машину, - жестко произносит Регина, угрожающе понизив голос, а затем с силой тащит его за собой прямо к услужливо открытой Дэвидом задней двери мерседеса. Мальчик упорно сопротивлялся, всячески стараясь вырваться. Неожиданно Регина остановилась. Она хищно нависла над сыном, схватила за плечи и резко встряхнула. – Прекрати! Мы не вернемся за этой дурацкой книгой, слышишь?
Со своего места Эмма не видела ее лица, но чтобы на нем сейчас не отражалось, это напугало ребенка.
- Ты злая! Злая! – давился обидой Генри. Он попытался отпихнуть ее от себя, но Регина, передернув плечами, больно схватила его чуть повыше локтя и буквально впихнула в машину, где ребенка принял Дэвид. Мальчик не сопротивлялся, когда Нолан, строго следуя указаниям, пристегнул его ремнем безопасности. Через стекло Эмма разглядела покрасневшее от слез лицо сына.
Все зашло слишком далеко.
Регина распахнула дверцу и собиралась сесть в машину, когда Эмма в несколько шагов настигла ее и развернула к себе лицом. Прошло то время, когда Генри страдал от выходок своей приемной матери. Она более не позволит ей безнаказанно обижать ребенка.
- Прекратите его запугивать, - Эмма сжала плечо Регины, неосознанно стараясь донести до той свою угрозу вместе с болью.
Лицо женщины перекосила злоба. Она попыталась вырваться, но шериф была сильнее.
- Не лезьте не в свое дело, мисс Свон, – зашипела брюнетка, брызжа ядом. - Или клянусь…
- Что? Думаете, если вы у нас тут самая главная, то и Генри некому защитить? – презрительно прищурилась Эмма. - Заблуждаетесь.
- Да я ему жизнь спасаю! – выплюнула Регина в ответ, и в голосе ее было столько уверенности, что блондинка неосознанно разжала пальцы. – И вам тоже, мисс Свон. Поэтому либо вы сейчас же замолчите и сядете в машину, либо катитесь к черту!
С этими словами она села в мерседес и нервно захлопнула дверцу. Тяжело вздохнув, Эмма заняла свое место. Первым делом она посмотрела на сына. Генри сполз с сиденья так низко, как только ему позволял ремень безопасности. Руки скрещены на груди, губы поджаты. Он крепко обиделся на приемную мать, и теперь демонстративно смотрел в спинку водительского сиденья.
Регина кинула на него взгляд в зеркало заднего вида.
- Генри, сядь как следует, - сдержанно сказала она. Эмма уловила легкие нотки вины в голосе. Но сын полностью ее проигнорировал.
- Пожалуйста, - уже более мягким голосом добавляет Регина. Она завела машину, но с места не тронулась, словно ждала его.
Ноль реакции.
Судя по тому, как она нахмурилась, назревал очередной скандал.
- Генри, делай, как мама говорит, - неохотно вмешалась Эмма и тут же пожалела об этом. Ребенок одарил ее еще более обиженным взглядом, будто она только что предала его доверие, но молчаливо сделал так, как ему велели.
С тяжелым сердцем Эмма посмотрела сквозь лобовое стекло на абсолютно пустынную улицу. Что скрывает Миллз? Уже отъезжая от дома, она подумала, что все происходящее просто не имеет смысла.
Было неудобно и жарко: простоявшая под палящими лучами солнца машина накалилась, салон наполнял сухой воздух, в котором застыл тошнотворный запах резины, пластика и асфальта. Ощущение такое, что еще чуть-чуть – и от этой температуры начнет плавиться металл и кожа.
Неприятно ныла скула. Эмма хотела повернуть голову в нелепой попытке удобнее устроиться на жестком прорезиненном руле. Но видимо от жары мышцы полностью иссохли, потеряв прежнюю эластичность; руки безвольно свисали, как если бы перестали ей принадлежать. Лишь тяжесть, скопившаяся в кончиках пальцев, напоминала об обратном.
Безумно хотелось пить. Или еще лучше – погрузиться с головой в воду и лежать там, пока не начнет набухать тело, напитываясь влагой, принимая нормальную форму. Потому что сейчас по ощущениям она скорее напоминала себе засушенную рыбу, ломкий скелет которой обтянут лопающейся кожей.
Ее взгляд уперся в приборную панель, где за пыльным пластиком виднелись цифры. Красная стрелка застряла на отметке в ноль. Это что-то значило для нее, было чем-то важным.
Кажется, у них на кухне висели похожие часы. И в комнате. Их насчитывалось не менее дюжины по всей квартире, отчего она все больше напоминала лабораторию доктора Брауна. Но у всех свои странности, верно? В любом случае, Эмма хорошо запомнила именно те, кухонные. Они еще постоянно спешили, но Мэри Маргарет любила повторять, что это позволяет ей не опаздывать. Эмма машинально улыбалась в ответ, но ничего не говорила. Было трудно принять такую логику: какой в этом смысл, если ты знаешь, что время еще есть?
Есть время.
Эта фраза как кодовый сигнал, стала ключом к полному пробуждению. Словно разжавшаяся пружина, она с треском распрямила позвоночник, в один момент отбрасывая себя на спинку сидения. Боль отозвалась во всем теле и особенно – в голове. Правый глаз так и не думал открываться, но как успела убедиться Эмма, лишь оттого, что кровь из рассеченной брови запеклась на нем твердой коркой.
Через лобовое стекло виднелся вздутый капот. Все верно, она же въехала в столб, когда у них неожиданно лопнула одна из шин.
Эмма так резко повернула голову вправо, что в основании шеи что-то неприятно хрустнуло. При любом другом раскладе пассажирское место было бы пустым, а на капоте раскинулось бездыханное тело, но… В ее случае мэр Миллз благополучно сидела в салоне. Хотя «сидела» - это громко сказано. Ее тело подалось вперед, полностью повиснув на ремне безопасности. Голова безвольно опущена вниз, волосы скрывают лицо. Эмма машинально провела шершавым языком по сухим губам. Она не могла с уверенностью сказать, что женщина дышит.
Оставалось только проверить.
- Миллз, - негромко позвала ее шериф, но никакой реакции не последовало. - Эй, Миллз, очнись, - она протянула к ней затекшую руку и ощутимо толкнула в плечо. Тело качнулось, удерживаемое широкой лентой ремня, но это было мертвое движение. Вместо страха Эмма почувствовала, как в ней нарастает злость. Какого дьявола эта женщина удумала? Это было бы слишком простым избавлением от всех проблем. – Да что б тебя…
Занемевшие пальцы едва слушались, но ей удалось зацепиться за воротник рубашки. Так трясти было гораздо удобнее.
- Черт бы тебя побрал, очнись, говорю!
Неожиданно тело перестало раскачиваться, вместе с ним замерла и Эмма. Оттянутый ворот обнажил напряжения мышц шеи.
- Решили окончательно меня добить, да, Свон? – раздался знакомый голос, прежде чем брюнетка медленно подняла голову и взглянула ей в глаза. Точнее, в глаз.
- Это было слишком заманчиво.
Она ослабила хватку. Рука безвольно соскользнула с плеча женщины. Живая она уже не представляла для Эммы такого интереса.
Миллз откинулась на сидении, прикрыла глаза и сделала глубокий вздох. На шее ее виднелся покрасневший след от ремня. Подобная отметина осталась и у Эммы и сейчас неприятно саднила. Приходится терпеть, поскольку грязным пальцам просто неймется почесать и без того натертую кожу.
- Напомните, кто разрешил вам сесть за руль? - наконец нарушила тишину бывший мэр. Спрашивала она без какого-либо энтузиазма, так, по привычке. Жара сумела вытравить яд из ее голоса, звучавшего устало и беззлобно, но натура Миллз была на зависть устойчивой к любым катаклизмам. Да и вообще, разве женщина когда-нибудь упустит возможность упрекнуть нерадивого шерифа?
- Я не виновата в том, что у нас пробило колесо. Надо сказать Дэвиду, чтобы не перекачивал шины… и меньше отвлекался при этом, - в голосе Эммы послышалось раздражение, но больше оттого, что она никак не могла справиться с ремнем безопасности. Видимо, от удара замок заклинило.
Миллз болезненно нахмурилась, отчего каждая черта лица стала жестче, словно ей было неприятно просто слышать этот голос. Либо ей действительно было паршиво.
- Вы когда-нибудь научитесь отвечать за себя и свои поступки?
- Вы когда-нибудь перестанете сваливать на меня все беды?
Они проходили это и не раз. Игра, в которой были участниками с самого первого момента, так безумно не подходящая к сложившейся ситуации. Но только это спасало их от настоящего сумасшествия.
- Который час?
Таким же тоном спросить об этом можно было на очередном заседании городского совета, где она со скучающим видом выслушивала какой-нибудь отчет. С той же сухостью в голосе, легким раздражением и желанием как можно быстрее выполнить неприятную обязанность. Но ничего не выдавало в нем заинтересованность человека, чья жизнь напрямую зависела от ответа.
Эмма все еще пыталась справиться с ремнем и почувствовала, как похолодели пальцы.
Мнимая расслабленность сменилась реальным напряжением.
- Восемь, - ровным голосом произнесла она, даже не посмотрев на наручные часы.
Есть время до девяти.
Именно эта фраза тогда заставила ее двигаться. Мысленно она давно проговаривала ее полностью, а на время посмотрела в первую же секунду, как смогла оторвать свое лицо от руля. Просто заставляла себя оставаться спокойной, чтобы сохранить силы, но что важнее при такой температуре – холодный разум.
Упрямый замок наконец-то уступил грубому напору, и ремень с характерным звуком втянулся в держатель.
- Пора выбираться отсюда, - Эмма потянулась к дверце, стараясь не замечать, как дрожит рука.
- Нам не успеть. – Не открывая глаз, в тон ответила ей Миллз.
- Из машины. Пора выбираться из машины, - отрывисто сказала Свон и вышла на улицу.
Она покачнулась, нетвердо встав на ноги, и в попытке удержать равновесие оперлась рукой о крышу мерседеса. Это было несколько опрометчивым решением, и в следующий момент Эмма с шипением отдернула ладонь.
Честное слово, она при всем желании не сумела бы врезаться более удачно, даже если бы задалась такой целью. После первых же секунд стало ясно: кроме них вокруг не было ни одной живой души. Несмотря на духоту, от этой мысли Эмма поежилась.
Все вокруг было залито светом предзакатного солнца; здания, к счастью, были невысокими и располагались поодаль. Их растущие тени еще долго не смогут дотянуться до разбитого мерседеса. На пустынной улице неподалеку стояла еще парочка машин, дверцы которых были распахнуты, как если бы хозяева в спешке покидали свои авто. Или наоборот, просто не успели в них залезть.
Эмма еще раз подозрительно осмотрелась, пытаясь уловить какое-нибудь движение. Она сжимала и разжимала похрустывающие пальцы, готовая в любой момент выхватить из кобуры пистолет. Но все словно застыло в раскаленном воздухе: неживое, пустующее. Оттого ее присутствие в этом месте казалось еще более нелепым.
Солнце скроется в ближайший час. Пора было заняться делом.
В последнее время она часто заставляла себя действовать как по команде, следуя определенному плану, набору несложных операций, порой даже проговаривая их вслух. Это позволяло лучше сосредоточиться и наиболее рационально использовать силы.
Первым делом из багажника был вытащен отбеливатель и тяжелый лом. Эмма взвесила его в руке, прикидывая, насколько удобным оружием он при необходимости может стать. Сделала пару замахов и, отложив про запас, занялась сборами. Кинула в рюкзак фонарик, упаковку печенья из разбитого автомата в больнице, две пол-литровые бутылки с водой; одну оставила для текущих нужд. Крышка тут же была сорвана и закинута в багажник. Эмма сделала пару больших глотков, удерживая себя от соблазна выпить все, и облегченно выдохнула. Пришло время вернуть себе полноценный взгляд на мир. Стараясь не накапать, она осторожно промыла глаз, попутно размазывая липкую кровь по лицу. Красоваться тут все равно было не перед кем, а от оставшейся крови лучше избавляться в более безопасном месте.
Наконец-то все было собрано – в последний момент она поборола желание взять растаявшие шоколадные батончики, захваченные специально для Генри. В этот заезд они набирали всего понемногу, так как цель была совсем иная. Тем не менее, Эмма понадеялась, что завтра заберет остальное.
С силой захлопнув багажник, она закинула рюкзак на плечо и забрала остатки воды, прихватив с собой объемную бутылку с отбеливателем, которую намеревалась вылить в салоне.
- Так, мадам мэр, поднимайте уже свою задницу, - нетерпеливо сказала Эмма, обойдя вокруг, и открыла дверцу автомобиля. Церемониться с женщиной она не собиралась, но, памятуя о собственном опыте, сначала услужливо подала бутылку с водой, а затем – руку. Миллз наградила ее неодобрительным взглядом, но отстегнула ремень и на удивление молча приняла предлагаемую помощь. Только вот трудно было ожидать, что в следующую секунду она согнется пополам, оставляя поздний завтрак на тротуаре. Эмма сумела лишь инстинктивно вжаться в открытую дверцу.
Превосходно. Хорошо, что хоть на кроссовки не попало.
Зато вода пришлась как нельзя кстати.
Брюнетка выпрямилась и, морщась, вытерла рот рукавом рубашки. В прежние времена ей наверняка сделалось бы дурно от таких манер, но привычные правила уже не работали.
Стоит отдать ей должное – среди них всех она держалась с большим достоинством, чем можно было вообразить в нынешней ситуации.
Все еще сжимая пустую бутылку, мадам мэр решилась поднять глаза на пристально следящую за ней Эмму. У них обеих не было ни малейшего желания говорить о произошедшем, хотя каждая позволила себе на секунду подумать о самом худшем. При этой мысли шериф непроизвольно вздрогнула, что не осталось незамеченным.
- Дайте мне пройти, - неприязненно процедила Миллз, сопровождая слова колючим взглядом, словно Эмма перегородила ей дорогу или хватала за руки. Как она вообще умудряется так четко выговаривать слова, когда зубы сжаты аж до сведенной челюсти? Несомненно, ей было страшно, пусть по привычке страх прятался за агрессией.
Да, черт возьми, им всем было страшно. Эмму уже тошнило оттого, что последние две недели они жили в вечном напряжении, стоило солнцу подобраться к горизонту. И глядя как Миллз, пошатываясь, направляется к столбу, зачем-то прижимая к себе смятую бутылку, она подумала, что сама бы с радостью выблевала этот скапливающийся внутри страх.
Только разум и чувство самосохранения удерживали ее от того, чтобы не броситься через всю улицу к освещенному солнцем зданию, наплевав на осторожность, а еще лучше – бросив проклятую Миллз подыхать в ночной мгле. Впрочем, на разум Эмма тоже не сильно надеялась, ведь будь она такой уж разумной – давно перестреляла всех во сне и пустила бы себе пулю в лоб.
Эмма потрясла головой и полезла в машину. Не к добру такие мысли, особенно вечером.
Спустя пять минуть в кожаном салоне остался лишь едкий запах щелочи, а сама машина была надежно заперта. Проку от нее уже никакого, но некоторые вещи еще можно будет забрать. Немного поразмыслив, Эмма плеснула отбеливателем на тротуар.
Время терпело, но пора было выдвигаться.
Прихватив с собой лом, она направилась к запримеченному ранее дому, но когда проходила мимо Миллз, та цепко схватила ее чуть повыше локтя.
- Собралась бросить меня?
Эмма криво усмехнулась.
- Ну, раз с машиной ничего не вышло... – Ладно, ближе к вечеру все они теряют чувство юмора. Уже без сарказма добавила. – Сама дойдешь?
Дурацкий вопрос. Это же читалось в глазах брюнетки. Губы ее скривились – наверняка хотела сказать в ответ какую-нибудь гадость, но вместо этого покачала головой. Кажется, она испытывала головокружение, потому что тут же прикрыла глаза и сделала пару глубоких вздохов.
От Эммы требовалось немного – подставить плечо помощи, и, пожалуй, это для Миллз она сделать могла. Пальцы последней все еще сжимали ей руку, хотя сама женщина старалась держаться от нее как можно дальше. Они оставляли за собой разбитый мерседес и след из отбеливателя.
Чем ближе были к кирпичному строению, тем быстрее колотилось у Эммы сердце, и тем сильнее к ней жалась Миллз. Либо ее после сегодняшней аварии просто тянуло налево. Цепкие пальцы попутно оставляли синяки на память.
До этого им невероятно везло, и Свон понадеялась, что счастливая цепь не прервется на этом доме.
По правде ее интересовал не сам дом, а подвал, над которым когда-то располагалась аптека. Еще в прошлом ей пришлось там побывать в качестве действующего шерифа по делу о краже. Тогда люк, через который можно было попасть в торговый зал, намертво заварили, а на двери поменяли замок. Насколько знала Эмма, дополнительных выходов больше никакими нормами предусмотрено не было. Кроме того, вентиляционная труба была слишком узкой, чтобы через нее мог пролезть хоть кто-то размером с человека. А в таком случае подвал был их самым надежным – и, честно говоря, единственным – вариантом.
Вход располагался ниже уровня улицы ровно на семь ступенек.
- Жди здесь, - зачем-то сказала Эмма, словно в своем состоянии Миллз только и подумывала о побеге. Та ничего не сказала в ответ, лишь отошла к стене, спиной прислонившись к нагретому за день кирпичу, неотрывно следя за пустынной улицей.
Судорожно сжимая лом, Свон осторожно спустилась вниз. На железной двери висел тяжелый замок. Теперь оставалось его только сбить. Солнце уже частично скрылось за домами, так что действовать приходилось аккуратно и почти наугад. А главное – быстро.
Быстро не получалось. Эмма мысленно ругала себя, что не занялась этим сразу как пришла в сознание. С другой стороны, Миллз была не в том состоянии, чтобы бросать ее одну. Может у них были недомолвки, - и не только в прошлом - но это слишком жестоко. И плевать, что Миллз почти наверняка так и сделала бы. А может, в один из дней Эмма тоже свершит подобный поступок – потому и зовет женщину только по фамилии, вполне осознанно пытаясь отстраниться. Чем лучше ты знаешь человека в новом мире, тем сложнее тебе будет закрыть перед его носом дверь. Или пристрелить на месте. Равнодушие стало новым синонимом выживания.
Но было и другое правило: если ты один – ты все равно что мертвый. Так что все фантазии о пущенной в лоб мэру пуле приходилось откладывать до лучших времен.
- Давай же, - бормотала Эмма, все еще возясь с замком. Волосы беспрестанно лезли в лицо, отвлекали и раздражали. Уже в который раз за последние дни появилось желание срезать их ко всем чертям.
К вечеру некогда раскаленный, обжигающий при вдохе воздух заметно остыл, и дышать, казалось, можно было чуть-чуть свободнее. Однако это все было лишь обманчивым впечатлением, так как тень, накрывшая спуск к подвалу, сдавливала горло, и на вкус и запах отдавала страхом. Ладони шерифа вспотели и проскальзывали по металлу. Она с тоской подумала, что отвертки и прочий инструмент остались в машине.
Неожиданно вдалеке раздался странный звук, напоминающий не то рев, не то вопль. Вмиг похолодела и взмокла спина, сердце забилось где-то в области горла. Лом выпал у нее из рук и со звоном ударился о бетон.
- Свон, - тут же раздался голос Миллз, и в нем легко было разобрать панические нотки. Что ее напугало – звук снизу или звук сверху, оставалось неясным, да и какая к черту разница. Эмма хотела кинуть ей, что, мол, все нормально, но отчего-то в последний момент отказалась от этой идеи в пользу визуального контакта.
Ей надо было всего лишь поднять глаза на застывшую фигуру, чтобы понять, что дело дрянь. Брюнетка стояла в неестественно напряженной позе, со своего места Свон был виден только ее профиль, а значит, женщина продолжала наблюдать за улицей. Это могло быть что угодно, но только ничего хорошего. Выхватив пистолет из кобуры, Эмма в один прыжок преодолела расстояние в чертовы семь ступеней. Улица была все также пустынна, но теперь располосована тенями от зданий. Небо у самого горизонта обагрилось, отчего через проемы между домами на улицу выливался мягкий красноватый свет, обволакивающий все вокруг. Заметно темнело, плафоны фонарей зияли пустотой, как провалившиеся глазницы. Электричество давно вышло из строя, превратив их в бесполезные столбы. У одного из таких столбов тускло поблескивал искореженный мерседес.
Однако это не объясняло мертвенной бледности Миллз. Проследив за ее взглядом, Эмма поняла, что же так напугало женщину. В нескольких домах по стороне, где осталась разбитая машина, располагалось старое заведение ночного клуба. Кажется, он назывался «Кроличья Нора», только вывеска отчего-то бесследно пропала. О ней напоминали лишь вкрученные в стену штыри. При свете солнца Эмма не обратила на дом никакого внимания - он ничем не отличался от остальных построек.
Сейчас, когда здание почти полностью ушло в тень, и лишь край крыши оставался не тронутым, от него веяло какой-то мрачной безысходностью. Эта тревожная энергия росла вместе с вытягивающейся с каждой секундой тенью. Она жадно поглощала тротуар с его пустынными лавками и выжженным газоном, проглатывала беспорядочно валяющийся мусор и обрывки пожелтевших газет двухнедельной давности.
Прищурившись до боли в глазах, Эмма напряженно следила за тянущейся к ним тенью, обещавшей прохладу и быстрое избавление от назревших проблем, а затем вновь перевела взгляд на бывший клуб. Она почти чувствовала, как наливаются страхом вены, а свинцом – ноги. Кирпичная постройка без окон, с пустующим черным проемом вместо дверей. Идеальное место. И чем больше она смотрела, тем больше ей казалось, что сейчас из клуба выскочат отнюдь не кролики.
- Думаешь…? - севшим голосом отстраненно спросила Миллз, также не в силах отвести взгляд. Одна рука ее покоилась на животе, выдавая внутреннее волнение. Кто бы мог ее за это винить? Она всматривалась в пустоту проема, словно пыталась разглядеть там что-то, что могло подтвердить ее предположение. И Эмме как никогда хотелось, чтобы Миллз оказалась неправа. Чтобы она сама была неправа, потому что как это не удивительно, но сейчас шериф была с ней согласна.
- Да. Идем, - носком кроссовка она опрокинула стоявшую у ног бутыль, разливая последние остатки отбеливателя, затем грубо схватила брюнетку за руку и потянула за собой вниз. Нельзя, чтобы их кто-нибудь увидел. Или учуял. А Миллз после аварии, казалось, все еще находится в какой-то прострации, где время текло медленно и размеренно.
Они немного потоптались на небольшой площадке перед закрытой дверью. Возиться с ломом было некогда.
- Отойди, - приказала Эмма, снимая пистолет с предохранителя.
- Рехнулась? Ты нас обеих убьешь, – зашипела Миллз, толкая ее к стене.
Что она имела в виду, – выстрелы в таком ограниченном пространстве или шум, который может привлечь к ним внимание – Эмма так и не поняла. Но это никак не повлияло на ее решимость. Оттеснив женщину к ступеням, она встала прямо перед дверью, прицеливаясь.
- Либо так, либо… нет, - замявшись на секунду, безапелляционно заявила Свон. - Только если вы не умеете взмахом руки вскрывать любые замки, - не к месту вспомнила она теорию о Злой Королеве, в которой некогда убеждал ее сын. Господи, какие это были божественные деньки в сравнении с этим невыносимым адом!
Как бы то ни было, но мадам мэр никак не отреагировала на столь неуместное предположение. Она открыла рот, но ни одно слово не оцарапало и без того сухие губы. Непроизвольно отступила, будто бы ее застали врасплох.
Но Эмму это уже не волновало. Волшебства не предвиделось, и ей самой придется разобраться с их проблемой.
С этой мыслью она выстрелила.
***
- Держи, - Эмма протянула подруге чашку, до краев наполненную горячим чаем. Мэри Маргарет никак не отреагировала, занятая своим телефоном. Он беспрестанно вибрировал, рождая на ее губах счастливую улыбку.
- Ясно, - понимающе протянула блондинка и оставила чай на столе, занимая место напротив. Она взяла из вазочки печенье и с удовольствием отправила себе в рот.
- Прости, ты что-то сказала? – рассеяно посмотрела на нее Мэри, оторвав взор от дисплея.
Рот Эммы был занят важным делом, но она волевым усилием заставила себя проглотить крекер, чтобы ответить, когда телефон вновь завибрировал. Вниманием подруги полностью и безраздельно завладело очередное сообщение. В этот раз смс от Дэвида (по крайней мере, так предполагала проницательный шериф) удостоилось кроткого смешка. Эмма с удивлением наблюдала за тем, как покраснели уши Мэри Маргарет, и едва сдержалась, чтобы не хмыкнуть. Вряд ли ее услышали, но это было бы прямым нарушением негласного кодекса подруг. Так что в качестве компромисса шериф отхлебнула ароматного чая из своей кружки и устало откинулась на спинку стула. На улице стояла небывалая жара, все окна в квартире были открыты настежь, а найденный в каком-то углу вентилятор с перебоями, но работал, - однако это мало помогало в кирпичном доме. Эмма спалась от духоты холодным душем, а от жажды - горячим чаем.
- Прости, - смущенно пробормотала Мэри, поднимая глаза. Ей было неловко – выразительные уши до сих пор пылали. Не ускользнул от блондинки и легкий румянец на щеках. – Так что ты говорила?
- Не важно, просто пей чай, а то остынет, - пожала плечами Эмма и кивнула на стоящую перед Мэри кружку. Она специально сейчас ничего не спрашивала про Дэвида, дабы ее скромная подруга ненароком не стала совсем пунцовой.
За свою проницательность блондинка заслужила благодарный взгляд.
- Не думаю, что с такой температурой как сейчас на улице я могу замерзнуть, - с энтузиазмом сказала Мэри Маргарет, зацепившись за предложенную тему. Она обхватила кружку как ребенок – обеими руками, - и сделала пару глотков, прежде чем продолжила. – К нам в больницу продолжают поступать люди, жалуются на головные боли и высокую температуру. Многие просто пытаются отлежаться дома. И все из-за жары. Такого в Сторибруке еще не случалось.
- А как там поживает мужик на байке? – поинтересовалась Эмма, старательно перебирая оставшиеся в вазочки сладости в поисках самого вкусного.
Таинственный незнакомец, приехавший в город не так давно, вот уже пару дней как стал неотъемлемой темой для разговора.
- Август? Ему уже лучше, - с улыбкой следила за ее действиями подруга. – Температура так и не спала, но он уверяет, что чувствует себя нормально. В последний раз, когда я его видела, он с удовольствием уплетал обед, да и выглядел повеселевшим. Если учесть, что до этого он метался в бреду, улучшения на лицо. Правда, - неожиданно Мэри осеклась. Эмма оторвалась от своего увлекательного занятия как раз вовремя, чтобы успеть заметить посерьезневшее лицо учительницы.
- Что?
- Он приставал к Вейлу, - почему-то перейдя на полушепот, сообщила она.
Наверное, Мэри Маргарет ожидала увидеть шок на лице блондинки или хотя бы удивление, но эффект от слов был крайне противоположным.
- Эй, это совсем не смешно! – возмутилась она, пока Эмму трясло от беззвучного смеха. – Ты бы видела, какие синяки у него остались на руках. Кроме того Вейл утверждает, что пациент пытался его укусить. К счастью, Августу вовремя ввели успокоительное.
Она произнесла это все таким тоном и с таким укором посмотрела на Эмму, что той захотелось вновь рассмеяться, но на этот раз от выражения лица подруги. Усилием воли блондинка взяла себя в руки.
- Ты права, прости, - с напускной серьезностью согласилась Эмма. Впрочем, улыбку всегда можно было заесть. – И что он теперь?
- Кто?
- Вейл.
Мэри подозрительно посмотрела на нее, словно пытаясь понять, была ли в ее словах ирония или блондинка искренне переживает. Видимо решив ничего не усложнять, она вздохнула.
- Да все в порядке. Старается лишний раз не подходить.
Эмма хотела уже сострить по этому поводу, но вновь сделала выбор в пользу сладкого.
- Ладно, оставим Вейла с его пациентом в покое. Что у тебя с Дэвидом? – все еще жуя, решила поинтересоваться она. Шериф достаточно хорошо знала Мэри, чтобы понять, что та и сама готова все ей рассказать. И вот сейчас у брюнетки буквально засветились глаза.
- Обещает вечером устроить сюрприз, - взволнованно сообщила Мэри Маргарет, смущенно поправляя челку. Она так счастливо улыбалась, что Эмма почувствовала, что ее губы сами собой растягиваются в ответную улыбку. Пусть отношение к Дэвиду у нее было не самое однозначное – честно говоря, его нерешительность порой ее просто убивала, - за подругу она была искренне рада. Единственное, что в их отношениях продолжало Эмму беспокоить, так это неразрешенный вопрос с женой Нолана, Кэтрин. Не то, чтобы это было ее дело, но меньше всего ей хотелось бы наблюдать за страданиями Мэри Маргарет. В последнее время ее легко могла довести до слез любая мелочь. Помимо работы в школе, она вернулась в больницу в качестве волонтера и сильно уставала. На днях Эмма нашла ее спящей в ванной, - в пустой ванной. Последующее признание учительницы немало встревожило ее соседку: Мэри даже не помнила, как там оказалась. И это был не единственный случай.
Из размышлений Эмму вывел внезапно завибрировавший стол. Телефон едва заметно подпрыгивал, сползая куда-то влево с места, где его оставила Мэри Маргарет. Молодая женщина тут же засуетилась. На какую-то секунду она уставилась на дисплей, а затем с торопливым «прости», выскользнула из-за стола и направилась в спальню, по дороге принимая вызов.
- Алло?
У Эммы не было никакого желания подслушивать чужой разговор, еще и влюбленной парочки. А потому позволив себе быструю усмешку, она слизала прилипшие к пальцам крошки и вытянула из заднего кармана джинсов свой мобильный. Шесть часов. Наверняка Генри скучает дома.
Привет, как дела, быстро набрала она. Не прошло и минуты, как был получен ответ.
Привет! Сделал уроки. Хотел зайти к тебе, есть новости по операции «Кобра»
. Эмма не смогла сдержать улыбку. Пусть она не верила во всю эту ерунду со сказками, но сына лишний раз увидеть была рада.
А как же твоя мама? Она наверняка будет против. Мэр Миллз действительно была не самым сговорчивым человеком в мире. Да и не самым приятным тоже. Подумав секунду, Эмма добавила смайлик с ухмыляющимся дьяволом. Но уже перед самой отправкой стерла его.
Блондинка мельком взглянула, что там делает Мэри Маргарет: та уже закончила разговор и направлялась обратно в кухню.
- Ну, что там Дэвид? – не отрывая взгляда от дисплея, будничным тоном спросила Эмма, которую сейчас как никогда мало интересовал ответ. Она с нетерпением ждала сообщения от сына.
- А это не он звонил, - странным голосом ответила Мэри Маргарет.
Свон подняла на нее встревоженный взгляд. Только сейчас она заметила, что глаза подруги покраснели, к груди она прижимала телефон.
- Что стряслось?
Нижняя губа Мэри задрожала, но она сумела сдержать слезы. Тяжело опустившись на стул, женщина невидяще уставилась в пол.
- Август умер.
- Что?
Она ничего не ответила.
Не сказать, что новость как-то особенно затронула Эмму – она была достаточно равнодушной в таких делах, пусть и жалела улыбчивого незнакомца. Но Мэри Маргарет постоянно где-то в себе переживала за пациентов и принимала плохие новости близко к сердцу.
Что в таких случаях стоит говорить? Эмма лихорадочно перебирала в голове варианты, но в такой жаре что-либо сообразить было нереально. От необходимости искать нужные слова ее в некотором смысле спасло очередное смс.
Мама задержится. Так я зайду?
- Кто пишет? – бесцветным голосом спросила Мэри Маргарет. Она перестала изучать пол и встала на ноги.
- Генри, хочет зайти, - немного извиняющимся тоном сказала Эмма, тоже поднимаясь со стула. - Но, думаю, момент не подходящий.
- Нет-нет, пусть приходит, - поспешно ответила брюнетка.- Мне все равно надо в больницу. Сейчас там полно работы, любая помощь будет не лишней. А тебе полезно побыть с сыном.
Говоря это, она взяла со стола пустую кружку, намереваясь поставить ее в раковину. Движение было слишком резким, и в следующую секунду кружка осколками разлетелась по полу.
- Я уберу! – предупреждая дальнейшие действия, быстро вставила Эмма, бросаясь вперед. Присев на корточки, она осторожно собрала белые осколки фарфора в руку. Жалко, что так получилось – эта кружка в ее сознании была прочно связана с Мэри Маргарет. Сама хозяйка отстраненно наблюдала, как Свон выбрасывает мусор в ведро. – Ты точно хочешь пойти в больницу?
Брюнетка вздрогнула, словно очнувшись.
- Конечно. Все хорошо, правда, Эмма, - она натянуто улыбнулась. Подошла к столу, перевесила сумку со стула к себе на плечо, положила в нее злосчастный телефон.
- Как скажешь.
Эмма засунула руки в передние карманы джинсов и молча смотрела, как Мэри Маргарет открывает входную дверь.
- Эй! – в последний момент окликнула она ее, и учительница застыла в проеме.
- Да?
- Мне жаль, - неловко произнесла блондинка и пожала плечами. – Знаешь, думаю, тебе все же следует сегодня встретиться с Дэвидом.
В ответ все та же натянутая улыбка. Нет, куда более естественная, чем предыдущая. Эмма смотрела в эти грустные, блестящие от слез глаза и проклинала себя за то, что не умеет подбирать слова утешения.
- Да. Да, ты права, - Мэри Маргарет неловко провернула кольцо на пальце – она всегда так делала, когда нервничала.
Через мгновение дверь за ней закрылась.
Эмма тысячу раз возвращалась потом к этому моменту. Пыталась понять, как позволила Мэри Маргарет уйти. Ничего не шевельнулось в груди, ни одного сомнения. Хваленая интуиция молчала. Свон пыталась оправдаться перед собой, что все же не хотела пускать подругу в больницу, да только неправда все это. Эмма просто переживала за ее состояние после сообщения о смерти Августа, нулевого пациента Сторибрука. Она не знала этого наверняка, но тоже частенько проклинала его. Зачем он вообще сюда приехал? Хотя в глубине души понимала - кошмар настиг бы их рано или поздно. И кто знает, как бы все для них обернулось. Может, Мэри Маргарет и была бы жива, а она, Генри и еще трое спасенных пропали без вести в неразберихе, что началась тем вечером.
Как только на лестнице затихли звуки шагов, Эмма вытащила телефон, ловкими пальцами набрав короткое Жду. И добавила улыбающийся смайлик.
***
Насколько помнила Эмма, в прошлый раз вход в подвал закрывался лишь одной дверью, с которой она сбила чертов замок. С внутренней стороны двери обнаружились крепления и три широкие металлические щеколды. Кажется, раньше их здесь не было, но утверждать об этом с полной уверенностью блондинка не бралась.
Далее шел узкий коридор с неровными, наскоро оштукатуренными стенами, где с трудом разошлись бы двое. И лишь минуя его можно было попасть в небольшое подвальное помещение. Теперь же переход между коридором и подвалом был оборудован дополнительной металлической дверью, к счастью, незапертой. За щелью между дверью и рамой виднелась черная пустота – такая же бесконечная и пугающая, как в дверном проеме «Кроличьей Норы». На какой-то момент Эмма застыла на пороге, до боли в суставах сжимая свой пистолет. Страх гнал девушку вниз по тем ступенькам, спустил курок, и он же не давал ей сделать следующий шаг.
Будто она застыла у кромки холодной воды и пыталась решиться сделать тот самый единственный прыжок вместо того, чтобы постепенно забираться дальше.
- И это ваш план?
Эмма резко развернулась, посмотрев Миллз в лицо. Та застыла рядом с ней возле дверного проема, прямо на границе тьмы и света, с выражением недоверия и опаски на лице. Женщина с подозрением покосилась на блондинку, словно боялась, что у этой умалишенной хватит глупости затащить ее внутрь. – Собираетесь идти… туда?
Не так уж далеко она была от истины.
- Только после вас, мэр Миллз, - нарочито учтиво произнесла Свон, и прежде чем брюнетка сумела хоть как-то воспротивиться, схватила ее за плечо и бесцеремонно втолкнула в подвал. Та даже сумела устоять на ногах, вовремя схватившись за стену. Это был тот толчок, что необходим для финального прыжка. Эмма последовала за ней, торопливо захлопнув за собой тяжелую дверь.
На ощупь задвинула до упора центральную щеколду и отскочила назад, словно боялась, что сейчас сюда начнут ломиться незваные гости с улицы. В прохладном подвале неприятно холодило взмокшую спину, к которой прилипла рубашка и поддетая под нее майка. Дрожь в руках никуда не делась, убедилась Эмма, в темноте неловко выискивая в рюкзаке фонарик. От шелеста плотной полиэтиленовой упаковки печенья у нее каждый раз нервно дергалось веко. Она спиной ощущала присутствие Миллз, слышала сквозь плотный шум бьющей в уши крови, как та учащенно дышала, словно они сделали не один шаг, а просто неслись сюда, сломя голову, прямиком от машины. Это напрягало еще и потому, что за таким дыханием невозможно было бы разобрать низкого гортанного клокотания, перемежающегося с хрипами, а в самые худшие моменты переходящего в пронзительный рев. Однако просить женщину дышать потише не было ни смысла, ни желания: деваться им все равно некуда. Только нарвется на ответную грубость.
Она все еще пыталась отыскать на ощупь фонарик, стараясь не думать о том, насколько безрассудно глупой надо быть, чтобы ворваться в темный подвал, ничего предварительно не проверив. Люк могли давно разворотить, а замок на дверь навесили по веским причинам, в попытке сдержать какую-нибудь неугомонную тварь. Такое закрытое помещение сгодится для тюрьмы. Или укрытия, но отнюдь не для спасающихся. От одной только мысли ее пробивает холодный пот.
Но ничего плохого не происходило: дыхание за спиной становилось все более размеренным, сердце постепенно перестало отстукивать сигнал бедствия прямо о реберную клетку. Больше не осталось ощущения, что она только что резко спустилась с крутой горки; да, ее немного мутило, но это скорее последствие жары и столкновения. Никаких посторонних или подозрительных шумов в подвале не раздавалось. Металлическая дверь не пропускала редкий свет с улицы; отныне она стала их иллюзорно надежным заслоном, отделяющим мертвый город от оплота выживших. Вместе с успокоением Эмма нашла и злополучный фонарик. Кажется, в ту секунду, когда желтовато-грязный круг выявил из тьмы скорчившуюся у стены Миллз, которая недовольно щурилась от света и пыталась одновременно заслонить глаза ладонью, шериф наконец-то позволила себе неслыханную роскошь – поверила, что они в безопасности.
Такое же чувство зародилось в ней, когда той ночью они закрывали за собой напольный люк в погребе. Тогда она ощущала привкус надежды, отравленный налипшим на зубы вязким страхом. Но ведь они выжили, так? Осталось всего-то повторить этот подвиг.
***
В дверь негромко постучали.
- Иду, - кричит Эмма и поспешно утирает краем майки пот со лба. Последние полчаса они с Генри увлеченно перекидывали друг другу найденный в одном из углов теннисный мячик. Его заприметил Генри, хотя возможно сам мячик и подбросил. Но выискивать ложь в этих невинных детских глазах было скорее по части его приемной матери, с пристрастием расспрашивавшей сына о школе, домашнем задании и тому подобной ерунде. Все эти бытовые мелочи, неизменно раздражающие детей, висели на Регине Миллз, чему сама Эмма была в тайне несказанно рада. В восторженных глазах сына облик хорошего полицейского сидел на ней как влитой, тогда как приемной матери приходилось довольствоваться тяжелым облачением Злой Королевы.
Игра в мяч быстро перетекла в баловство и длилась до тех пор, пока Эмма не пропустила один ощутимый бросок в скулу. В порыве извинения, взволнованный Генри несмело обнял ее, уткнувшись носом в живот. От этого простого, но настолько искреннего, наивного жеста у Эммы заболело где-то в области солнечного сплетения. В первый момент она неловко перебирала пальцами его влажные волосы, а затем, поддавшись порыву, крепко-накрепко прижала к себе. Правда, идеалистический момент не мог длиться вечно, и в следующую же секунду, она левой рукой удерживала извивающегося и хохочущего сына, которого столь бессовестно щекотала.
Сейчас она отправила раскрасневшегося, взмокшего Генри в ванную, приводить себя в порядок. Сама она выглядела не лучше: после игр в квартире, да еще и по такой жаре, Эмма буквально обливалась потом. Волосы липли к лицу, неприятно чесалась шея. Направляясь к двери, шериф по привычке кинула взгляд на большие кухонные часы.
Почти девять?!
Она же к этому времени собиралась отвезти Генри домой! Регина точно с нее три шкуры спустит.
Сердце неприятно екнуло, а затем вошло в свой нормальный ритм.
Свон не без легкого раздражения вспомнила, что часы сильно спешат. Ох уж эта Мэри Маргарет! Бедняжка никогда не догадается, что ее странность в тот момент стоила Эмме немало нервов. Кроме того, в любом случае ей достанется от не в меру рьяной мисс Миллз. Вот уж кто желчью изойдется. Не стоило им с Генри, конечно, так веселиться на ночь: ребенок явно перевозбудился от столь активного вечера.
Но шериф ни сколько не жалела о проведенном времени и успокаивала свою совесть тем, что дотошная Миллз все равно найдет к чему придраться. Даже если она запретит ей видеться с Генри, - в который раз, стоит заметить, - нравится это Регине или нет, мальчишка ее не послушается и изыщет способ встретиться. Эта мысль грела душу лучше, чем реактор Железного Человека, но грела именно там, в районе солнечного сплетения.
- Так что там в больнице… – начала Эмма и осеклась. На пороге стояла вовсе не Мэри Маргарет, а Дэвид. В клетчатой рубашке, с закатанными по локоть рукавами, он смущенно улыбнулся открывшему ему шерифу, неловко сжимая в руках букет цветов. Не розы, зачем-то отметила для себя Свон.
Так они стояли несколько секунд: Эмма все еще пыталась как следует отдышаться, попутно борясь с желанием почесать шею. Дэвид растерянно молчал. Будто бы он вовсе не ожидал ее здесь увидеть, и теперь был совершенно сбит с толку. Эмма не к месту вспомнила увлеченную болтовню Генри: если таким был Прекрасный Принц, то в сказке все сильно приукрашено.
- Ее нет, - выдохнула Эмма, предупреждая очевидный вопрос. Но Дэвид все равно в тот момент пытается заглянуть ей за спину, словно она прячет Мэри Маргарет за диваном. Это раздражает – такое поведение от человека, который продолжает морочить голову двум женщинам.
Мужчина, словно провинившийся щенок, несчастными глазами смотрит в разрумяненное лицо Свон. Ждет от нее подсказки. К списку желаний прибавляется еще одно: закрыть дверь прямо перед его носом.
- Она не берет трубку, - зачем-то сообщает он, словно оправдывая свое появление.
Эмме плевать, лишь бы ушел поскорее. Сейчас ей вовсе не до него.
- Может, передашь ей…?
Дэвид замолкает, а затем протягивает девушке незамысловатый букет.
На безымянном пальце полоской золота блестит обручальное кольцо. Шериф непроизвольно поджимает губы, смотрит на вянущие от жары герберы, затем поднимает взор на мужчину. В ее взгляде холод, так не вяжущийся с пылающими щеками, от которых, кажется, почти осязаемо исходит жар. В мальчишечьих голубых глазах Дэвида читается мольба, но она далеко не в том настроении, чтобы проявлять к нему обычную сдержанную симпатию. Она просто хочет поскорее забраться в душ. Так что нет, жизнь ему облегчать Свон не собирается.
- Думаю, тебе лучше вручить его лично, - ровным голосом произносит Эмма, продолжая игнорировать протянутую руку.
Слава Богу, ему хватает ума заметить очевидную напряженность. Теперь он стоит у порога и хотя бы не пытается вручить ей чужой букет. Зато снова косится куда-то за ее левое плечо.
Уж не ждет ли он, что его пригласят подождать внутри?
- Кто там? Это Мэри Маргарет? – слышится из ванной голос Генри, и Эмма рада, что у нее появилась возможность отвернуться.
- Нет. Это Дэвид, он уже уходит, - перекричав шум воды, отвечает она. Надеется, что мужчина поймет намек и избавит их обоих от этой неловкой ситуации.
- Я тогда… в больницу схожу.
- Мэри Маргарет сегодня действительно нужна твоя поддержка, - неожиданно для самой себя, мягко говорит Эмма, вспомнив расстроенное лицо подруги, застывшей в этом дверном проеме. Дэвид согласно кивает.
Нет, конечно, в больницу он не пойдет – слишком много свидетелей. И не станет пытаться передать букет. Скорее всего, будет просто ждать возле машины. Они оба это понимают.
- …до свидания? – словно спрашивая ее разрешения, мнется на месте Нолан.
Эмма кивает. В мыслях она давно закрыла за ним дверь.
А в реальности со стороны лестницы слышатся чьи-то торопливые шаги. Мужчина резко оборачивается, преисполненный надежды избавиться наконец-то от злополучного букета, но в следующую секунду его бесцеремонно отпихивают в сторону.
- Где он? – прямо с порога обрушивает на Эмму свой гнев бледная Регина. – Где мой сын?
Ее голос звенит, пальцы медленно сжимаются в кулаки. Челюсть плотно сжата и неподвижна, словно она с трудом сдерживает себя от того, чтобы как следует не врезать застывшей на месте Свон.
- Я собиралась его отвезти… - неожиданно для самой себя начинает оправдываться Эмма. Что-то во взгляде Регины насторожило ее, а внезапное появление на время выбило из себя. Весь ее вид говорил о том, что сюда она не просто бежала – неслась.
- Да плевать мне, что ты там собиралась, – резко обрывает ее мэр. Она никогда раньше не позволяла себе обращаться к Эмме на «ты». И – какой сюрприз! - из ее уст это звучит как оскорбление, будто перед ней не взрослый человек, а девчонка, абсолютно безответственная, глупая, ни на что не годная. Которая только самим фактом своего существования вносит смуту в идеально выверенную жизнь не менее идеальной Регины Миллз. – Я спрашиваю, где мой сын?
В словах такая холодная ярость, что просто лед хрустит на зубах. А может и костяшки плотно сжатых пальцев.
Неужели это все из-за времени?
Не дождавшись от Эммы ответа, Регина отталкивает ее со своего пути и буквально врывается в квартиру.
- Генри! Генри! – в исступлении зовет она.
Эмма на секунду прикрывает глаза, пытаясь справиться с накатившим гневом. Всего за несколько минут ей сумели начисто испортить отличный вечер. Да что же такое должно было случиться с Миллз, чтобы она заявилась на порог этой квартиры в подобном состоянии?
- Я здесь.
Мальчик медленно закрывает за собой дверь в ванную. Он с настороженностью смотрит на мать, пытаясь понять, в чем провинился на этот раз.
Эмма замечает, как резко дергаются вверх плечи женщины, а затем расправляются в горделивую осанку. Казалось, эмоциональный накал упал до отметки ниже нуля: мэр Миллз заметно остыла, вернув себе былое хладнокровие.
- Генри, мы сейчас же уходим, - несмотря на то, что сын нашелся, голос ее резок. Шериф вообще не может припомнить случая, чтобы Миллз в ее присутствии проявляла по отношению к ребенку хоть каплю мягкости. Либо она пыталась отбить у него всякое желание находиться рядом с родной матерью, либо на подобную теплоту была просто не способна. Вот и теперь она хватает его за руку, словно наручниками к себе пристегивает.
Эмма уже заметно хмурится, исподлобья наблюдает за тем, как тянет за собой мэр недовольного сына, борясь с желанием вырвать его из цепкого хвата Регины.
- Что у вас с лицом? – холодно интересуется мадам мэр, поравнявшись. Свон непонимающе на нее уставилась. Что эта женщина опять хочет?
- У вас жар? – не дожидаясь ответа, продолжает расспрашивать Миллз и отчего-то старается оттеснить Генри к выходу, создавая собой живую преграду между ним и Эммой.
- Я делала упражнения, - не желая ненароком подставлять Генри, уверенно солгала шериф. Она скорее почувствовала, чем увидела благодарный взгляд, которым одарил ее сын, также не понимающий причин странного поведения мамы. – А вам-то что?
Миллз молчала и с подозрением всматривалась ей в лицо. Судя по тому, как двигались ее зрачки и дергался подбородок, она пыталась прийти к непростому для нее решению.
- Хорошо, - сквозь сжатые зубы выдохнула Регина, сдавшись.
- Хорошо? – тупо повторила Эмма, безуспешно пытаясь найти хоть какой-то смысл в ее словах.
Но Миллз снова игнорирует ее и направляется к выходу. Генри несмело пытается освободиться от плена матери, но это бесполезно. Она намертво вцепилась в его руку и даже не обращает внимания на бесплотные попытки мальчика. Эмма провожает его сочувствующим взглядом.
- Вам особое приглашение надо?
В первый момент она не поняла, что Регина обращается именно к ней. Потому что женщина даже не потрудилась обернуться.
- Простите? – на всякий случай вежливо переспрашивает Эмма. Вежливости в ее голосе, правда, не было ни грамма.
- Вы уходите с нами.
Вот это замашки Регины. Да только Эмма не собирается ей слепо подчиняться. Плевать на субординацию, они сейчас не на работе.
К тому же, ей действительно просто жизненно необходимо принять душ.
- Так, Миллз, я не понимаю, какого черта здесь происходит… - начинает блондинка раздраженно, даже не потрудившись как-то прикрыть злость в своем голосе, но мэр не дает и слова вставить.
- Ну, разумеется, вы не понимаете, мисс Свон, – слова покрыты царапающей ледяной коркой. Регина делает глубокий вздох, прикрывает на секунду глаза, чтобы затем вцепиться ей в лицо презрительным взглядом. – Шериф, вы вообще имеете представление, что сейчас происходит на улицах города, который вы обязались защищать?
Да что за черт?
Эмма была абсолютно сбита с толку, и именно по этой причине ей так отчаянно захотелось вцепиться этой стерве в волосы. Несмотря на присутствие Генри.
- Что-то случилось? – неожиданно вмешался в разговор третий голос, который Свон никак не ожидала услышать.
- Дэвид, - с удивлением повернулась мэр к мужчине, который так и застыл на площадке у дверей.
Он что, все это время здесь торчал, пронеслось в голове у Эммы, которая из-за Миллз и думать про него забыла. Та, видимо, сама не вспоминала о присутствии Нолана.
Челюсть ее ходила из стороны в сторону, словно она пережевывала какую-то мысль. А затем, прищурившись, слегка склонила на бок голову и оценивающе посмотрела на мужчину. В этом был не интерес женщины к противоположному полу, а нечто совершенно иное. С таким лицом скорее пытаются представить картину на стене гостиной.
– Как только мы вместе выйдем на улицу, возьмите Генри за руку и не отпускайте до тех пор, пока мы все не окажемся в моей машине – она стоит прямо перед подъездом. Вы сядете с ним на заднее сиденье и обязательно пристегнете ремень безопасности.
Это было похоже на инструкцию, приказ, сказанный таким тоном, что у человека с большей, чем у Дэвида волей хватило бы ума не перечить. Он даже не решился спрашивать Миллз о чем-либо, ведь в конечном итоге, на его первый вопрос она так и не ответила.
- А вы, мисс Свон, пойдете первой и проследите за улицей. Чтобы никто и близко не находился с машиной, вам понятно?
- Да, мэр Миллз, - вынуждена процедить сквозь зубы Эмма. Интуиция подсказывает ей, что следует довериться Регине, как бы противно не было.
- Надеюсь, шериф в курсе, где его пистолет.
Даже если это означает, что придется терпеть едкий сарказм, который не замерзает даже при минусовой температуре внутри ледяной королевы.
Миллз ее больше не трогала. Просто убедилась, что та покинет квартиру в компании глока, и, не оборачиваясь, направилась с притихшим Генри к лестнице. Во время недолгого пути со второго на первый этаж, все ее внимание занимали закрытые двери дешевых квартир. Она рассматривала их с таким напряжением, с такой подозрительностью, словно за одной из них прятался какой-нибудь ненормальный с топором, готовый напасть на них в любой момент. Это отдавало паранойей и действовало на нервы, так что пробираясь между Ноланом и Миллз к выходу, Эмма не отказала себе в удовольствии зацепить женщину плечом. Кроткий шипящий вздох был ей наградой.
Шериф собиралась открыть дверь, ведущую на улицу, когда ее схватили за руку.
- Да какого… - проглотив ругательство, она резко обернулась. И тут же наткнулась на неодобрительный взгляд.
- Чтобы никого не было рядом с моей машиной, ясно?
Эмме даже отвечать ей что-либо расхотелось. Быстрее бы от нее избавиться, пронеслось в голове.
- Я поняла, - неохотно развернулась шериф и дернула плечом, скидывая с себя чужую руку. – Что-то еще?
Долю секунды Миллз колебалась. Она явно что-то скрывала. Генри с любопытством покосился на приемную мать, и Эмме подумалось, что в этом все и дело. Чтобы там Регина не знала, она точно не желала говорить про это в присутствии сына.
- В случае необходимости применяйте оружие.
Можно подумать, что они сейчас будут пробираться по каким-то узким улочкам в Ираке, а не в маленьком городишке американского штата Мэн.
На улице никого не было. То есть, совсем никого.
Не то, чтобы это было удивительно – в такую жару люди предпочитали сидеть дома и выходили ближе к ночи, но в этой пустоте было что-то давящее. Что-то пугающее. Эмма непроизвольно коснулась кобуры на поясе.
Черный мерседес был действительно припаркован прямо возле подъезда: мэр Миллз не постеснялась загнать машину прямо на тротуар. Раздался звук отключившейся сигнализации и щелчок разблокированных дверей. Эмма направилась к пассажирскому сиденью, подозрительно крутя головой по сторонам.
Генри, в сопровождении крепко удерживающих его матери и Дэвида, неожиданно застыл на месте.
- Моя книга! – воскликнул он, пытаясь ринуться обратно в квартиру. Это было так внезапно, что ему удалось вырвать руку из широкой ладони Дэвида. Однако Регина была начеку, и лишь властно притянула его к себе.
- Садись в машину, Генри, - не терпящим возражения тоном приказала она.
- Но там моя книга! Нам надо вернуться! – с отчаяньем смотрел он в холодные глаза матери. Эмма не помнила случая, чтобы он о чем-то просил приемную маму, но эти слова прозвучали как мольба.
- Просто сядь в машину, - жестко произносит Регина, угрожающе понизив голос, а затем с силой тащит его за собой прямо к услужливо открытой Дэвидом задней двери мерседеса. Мальчик упорно сопротивлялся, всячески стараясь вырваться. Неожиданно Регина остановилась. Она хищно нависла над сыном, схватила за плечи и резко встряхнула. – Прекрати! Мы не вернемся за этой дурацкой книгой, слышишь?
Со своего места Эмма не видела ее лица, но чтобы на нем сейчас не отражалось, это напугало ребенка.
- Ты злая! Злая! – давился обидой Генри. Он попытался отпихнуть ее от себя, но Регина, передернув плечами, больно схватила его чуть повыше локтя и буквально впихнула в машину, где ребенка принял Дэвид. Мальчик не сопротивлялся, когда Нолан, строго следуя указаниям, пристегнул его ремнем безопасности. Через стекло Эмма разглядела покрасневшее от слез лицо сына.
Все зашло слишком далеко.
Регина распахнула дверцу и собиралась сесть в машину, когда Эмма в несколько шагов настигла ее и развернула к себе лицом. Прошло то время, когда Генри страдал от выходок своей приемной матери. Она более не позволит ей безнаказанно обижать ребенка.
- Прекратите его запугивать, - Эмма сжала плечо Регины, неосознанно стараясь донести до той свою угрозу вместе с болью.
Лицо женщины перекосила злоба. Она попыталась вырваться, но шериф была сильнее.
- Не лезьте не в свое дело, мисс Свон, – зашипела брюнетка, брызжа ядом. - Или клянусь…
- Что? Думаете, если вы у нас тут самая главная, то и Генри некому защитить? – презрительно прищурилась Эмма. - Заблуждаетесь.
- Да я ему жизнь спасаю! – выплюнула Регина в ответ, и в голосе ее было столько уверенности, что блондинка неосознанно разжала пальцы. – И вам тоже, мисс Свон. Поэтому либо вы сейчас же замолчите и сядете в машину, либо катитесь к черту!
С этими словами она села в мерседес и нервно захлопнула дверцу. Тяжело вздохнув, Эмма заняла свое место. Первым делом она посмотрела на сына. Генри сполз с сиденья так низко, как только ему позволял ремень безопасности. Руки скрещены на груди, губы поджаты. Он крепко обиделся на приемную мать, и теперь демонстративно смотрел в спинку водительского сиденья.
Регина кинула на него взгляд в зеркало заднего вида.
- Генри, сядь как следует, - сдержанно сказала она. Эмма уловила легкие нотки вины в голосе. Но сын полностью ее проигнорировал.
- Пожалуйста, - уже более мягким голосом добавляет Регина. Она завела машину, но с места не тронулась, словно ждала его.
Ноль реакции.
Судя по тому, как она нахмурилась, назревал очередной скандал.
- Генри, делай, как мама говорит, - неохотно вмешалась Эмма и тут же пожалела об этом. Ребенок одарил ее еще более обиженным взглядом, будто она только что предала его доверие, но молчаливо сделал так, как ему велели.
С тяжелым сердцем Эмма посмотрела сквозь лобовое стекло на абсолютно пустынную улицу. Что скрывает Миллз? Уже отъезжая от дома, она подумала, что все происходящее просто не имеет смысла.