I was an Angel, living in the Garden of Evil
Название: Run this town tonight
Рейтинг: R я определилась с рамками жестокости
Пейринг: Регина Миллз / Эмметт Свон (основной) там еще по ходу могут быть какие-то
Сюжет: Эммы Свон не было никогда, - как сказал тогда Принц в подземелье, "это мальчик". Эмметт, он же Спаситель, попадает в Сторибрук волею судьбы и маленького несносного чудовища, который оказался ему сыном.
Предупреждения: поскольку Эмметт немного пижон,немного мудак намеки на инцест, насилие
От автора: мухаха, я предвкушаю кульминацию истории
ГЛАВА СЕДЬМАЯ, часть 2Холодный ветер, незваным гостем ворвавшийся в Сторибрук на пороге новой недели, помимо сочной, хрустящей свежести поздней осени принес собой перемены. Еще месяц назад свежая типографская краска броских заголовков обличала дурной характер и привычки чужестранца из большого мира; сегодня эта статья осталась лишь в памяти людей. Пожар, безжалостно обглодавший заброшенный дом неподалеку от женского монастыря, вытравил из тех газетных слов ядовитую ложь. И хотя молва о благородном поступке Эмметта Свона не вызвала эффекта разорвавшейся бомбы, как новость о его бесчинствах, отношение к парню несколько изменилось. Во многом этому поспособствовала субботняя статья, которую взволнованная Мэри Маргарет показала ему за поздним завтраком. Пусть и не в столь ярких красках и образах говорил мистер Гласс о спасении бедной молодой девушки из горящего здания, в целом посыл статьи был положительным. Памятуя о патронаже мэра над издательством газеты, оставалось только удивляться, отчего скупая на комплименты мисс Миллз так неожиданно расщедрилась. Предположение Мэри Маргарет, что женщина осознала свою ошибку и нашла удобный случай, чтобы невзначай извиниться, было столь же наивно, как она сама; Эмметт подобных надежд не разделял.
В пику падающей температуре за окнами, в кафе воскресная атмосфера стала на пару градусов теплее. Грэнни сурово окинула взглядом вошедшего парня с ног до головы, однако затем вполне доброжелательно кивнула. Горячим и в меру сладким был кофе, поданный вместе с многозначительным кивком от Руби, которая видела в произошедшем свою заслугу. Она перекинулась с ним парой слов и напоследок кокетливо подмигнула, не преминув напомнить сладким голоском о данном им обещании. Эмметт неплохо читал между строк, а потому в приподнятом настроении наслаждался отличным кофе с щедро присыпанной горчащей корицей на плотном слое пенки, тихо улыбаясь собственным мыслям между глотками. Ему было слишком приятно, чтобы задумываться над странным поведением полицейского песика и его непредсказуемой хозяйки.
Однако на этом сюрпризы не закончились.
Будни расставили все по местам; почивать на лаврах было некогда, хотя плату за свои геройства Эмметт все же получил. С определенной степенью отвращения утром понедельника он вертел в руках конверт из знакомой коричневой бумаги, через которую явственно прощупывалась приличная пачка купюр, педантично скрепленных тонкой канцелярской резинкой. Никакой записки, разумеется, не было, равно как и сомнений в личности отправителя. Мэри Маргарет, заставшая этот момент, тактично промолчала.
Деньги жгли карман, вызывая непреодолимое желание от них избавиться. Они напоминали о договоре и о связи, которую Эмметт рад был бы разорвать. Первое и единственное задание эмоционально прошило его насквозь, оставив на память не только уродливые рубцы ожогов, но и не менее уродливые воспоминания.
Неразрешимый вопрос о возврате заложенной свободы осаждал сознание, вытягивая последние душевные силы. Очередные перестановки на доске Сторибрука произошли ближе к концу недели, когда ветер перемен принес измотанному Эмметту желаемое облегчение.
***
Шериф появился неожиданно, заранее не предупреждая. Глядя на него, можно было подумать, что он и сам немало удивлен своему визиту в питомник. С момента их последней встречи он мало изменился, хотя выглядел не в пример опрятнее и свежее. Но задумчивый взгляд и несколько рассеянное поведение ставило Эмметта в тупик.
В первый момент парень решил, что Миллз одумалась и собралась отправить его под суд, в этот раз по обвинению в умышленном поджоге – подобный вариант напрашивался сам собой после прочтения упомянутой хвалебной статьи. За исключением Эшли свидетелей той ночи не было, а девушка вряд ли годилась на эту роль. Ее состояние оставалось тяжелым, да и кто поверит наркоманке?
Но Эмметт ошибся. Цель визита Грэма была совсем иной. В первый момент, ему показалось, что он ослышался.
- Помощник шерифа? – переспросил Эмметт, поморщившись. Он недоверчиво покосился на Грэма, пытаясь уловить смысл столь извращенной шутки. Однако шериф был серьезен; настороженный взгляд, прямая линия губ без намека на улыбку. Глаза его не смеялись. В ответ шериф просто кивнул, но, заметив обоснованные сомнения на лице Эмметта, спокойно добавил.
- Мне требуется помощь. Ваши навыки необходимы и достаточны для этой работы.
Необходимы и достаточны. И надо же было так выразиться!
Эмметт колебался. С одной стороны, предложение было выходом из сложившейся ситуации с Голдом: они договаривались о взаимозачете услуг, и смена работы могла отменить положения устного контракта. С другой стороны, предложение было подозрительно заманчивым и исходило от человека, слишком близко державшегося у ноги не уважаемого Эмметтом мэра. Может, это тонкий ход, заставить парня уйти из-под влияния Голда и добровольно отказаться от покровителя, а затем раздавить его своей властью?
- Оплата будет производиться из бюджета отдела, который никак не связан с мэрией, если вас это беспокоит, мистер Свон, - словно прочитав его мысли, сухо пояснил Грэм, и ему трудно было не поверить, настолько уверенно и спокойно он говорил.
- А что же мисс Миллз думает по этому поводу? – не сумел сдержать ехидства Эмметт. Он с подозрением пробовал на вкус смысл, что вкладывал в свои слова Грэм, - что это его личная инициатива.
Тот лишь пожал плечами.
- Она не знает.
Любопытное заявление, если в нем есть хоть искра правды. Шериф решил показать характер, а заодно и зубы своей хозяйке?
От одной только мысли Эмметт улыбнулся. Регина Миллз будет крайне разочарованна в своем любимце и наверняка сгонит с кровати на коврик, лишив всех привилегий. Чужие отношения интереса не вызывали, но подобная локальная драма представлялась ему занятным зрелищем. Все упиралось лишь в одно: говорил ли Грэм искренне или лукавил, передавая послание совсем не своего авторства.
- Вопреки вашему мнению, шериф не обязан отчитываться перед мэром за подобные решения, - хмуро добавил Грэм, истолковав улыбку по-своему. Эмметт собирался высказаться по этому поводу, выстроить рвущиеся с языка слова, - полные сарказма, многозначительные слова, - в язвительную фразу, но предостерегающий взгляд шерифа убедил его отказаться от этой затеи.
Что-то в Грэме неуловимо изменилось, и эта новая черта, не имеющая ни названия, ни описания в сознании Эмметта, препятствовала проявлению выработанного рефлекса провоцировать мужчину или намеренно идти наперекор.
Отсутствие слов предрешило конец разговора. Грэм слегка расслабился – видимо, он ожидал неуместных выпадов в свою сторону, мысленно отметил про себя Эмметт, - и достал из кошелька плотный прямоугольник бумаги. Он протянул его Эмметту, но тот отчего-то застыл в своей защитной позе, со скрещенными на груди руками. Это звучало несколько по-детски, но ему ничего не хотелось брать из рук шерифа. Он знал, кого касались эти пальцы, и в глубине душе не верил праведным речам. Какой резон злить властолюбивую любовницу, разыгрывая собственные комбинации за ее спиной? И почему именно сейчас?
Убедившись, что Эмметт не собирается даже просто вытянуть руку, шериф со вздохом сделал небольшой шаг вперед и оставил визитку на стойке. Он придержал ее пальцами, посмотрел Эмметту прямо в глаза, и черты его хмурого лица прояснились.
- Подумайте.
Это стало его последним словом – он не потрудился закончить разговор должным образом, равно как начать, - но Эмметт усмотрел в нем просьбу. Отчего-то Грэм хотел заполучить его к себе в помощники.
Некоторое время Эмметт прожигал визитку взглядом, а затем раздраженно засунул в задний карман джинсов, с глаз долой. Решение было принято задолго до этого.
Он нагнал Грэма у выхода. Не пришлось даже окликать шерифа; тот обернулся, услышав за спиной громкие шаги, и смотрел на приближающегося парня с легким недоумением. Впрочем, Грэм стойко хранил молчание, давая возможность державшемуся за ноющий бок Эмметту объясниться.
Пара глубоких вздохов, и парню удалось как следует выпрямиться.
- Только не думай, что сможешь заставить меня носить жилетку и галстук, - недовольно поморщился он, не сумев перебороть себя. Грэм – невероятно! – впервые широко улыбнулся и протянул ему руку. Эмметт подумал, с наигранной неохотой отвечая на жест, что этот момент можно было смело добавить в копилку неожиданных событий недели.
Разделить его тем вечером оказалось не с кем. С Мэри Маргарет он столкнулся в дверях: она так спешила, что даже парой слов перекинуться не удалось. Девушка что-то протараторила напоследок, на ходу поправляя берет, и оставила Эмметта в одиночестве пустой квартиры.
Опять Дэвид. В последнее время их отношения стали налаживаться. История о хваткой учительнице-разлучнице, что лишь с виду недотрога, затерлась в воспоминаниях даже непосредственных свидетелей, и Мэри Маргарет больше не приходилось опускать голову, встретившись с укоризненным взглядом. Темнота вечеров скрывала их с Дэвидом встречи украдкой и ее рдеющие щеки; а каждое сонное утро Эмметт, забирая у Руби свежесваренный кофе, приятно обжигающий пальцы сквозь картонный стакан, вежливо улыбался заходившей в кафе чете Ноланов. И каждый раз натыкался на предостерегающий, холодный взгляд Дэвида, который с нарочитой заботливостью держал руку на талии жены. Но кроме этих моментов мужчина редко находил лицо Эмметта интересным, предпочитая ненароком посматривать в сторону принимающей заказ Руби, склонившуюся над очередным столиком.
Должное внимание новой должности уделил Генри. Такой поворот пришелся ему по душе. Мальчик возликовал, когда следующим утром Эмметт поделился с ним новостью, и едва мог усидеть на месте. Он напрочь забыл о замерзших пальцах, - перчатки в спешке остались дома, - и принялся остервенело листать порядком затертые на углах страницы книги сказок, которую всегда носил с собой. Чтобы она не добралась, как-то насуплено поделился он.
- Так и знал, что вы подружитесь, - неожиданно провозгласил Генри, довольно улыбаясь своим мыслям. Беспрестанно шелестевшие страницы затихли. – Вот. – Он продемонстрировал очередную аляповатую картинку. Эмметт, склонив голову, разглядывал бородатого мужчину в антрацитовых доспехах; рука с кинжалом была занесена над незримой жертвой. – Это Охотник.
Эмметт перевел взгляд на залитый инеем капот, силясь припомнить старую сказку
- Он ведь, кажется, прислуживал Королеве, - неуверенно протянул парень. Он не мог сказать наверняка, к чему ведет Генри, но в глубине душе понимал, куда дует ветер.
- Именно! Но он не убил по ее приказу Белоснежку, и тогда она забрала его сердце. Поэтому он не может от нее уйти, - объяснил Генри. Он был возбужден; чистый детский восторг в его глазах и съеденные окончания слов лишь подтверждали это.
Мальчик выжидающе взглянул на него, наверное, полагая, что Эмметт уловит мысль и сделает правильный вывод. В теплом салоне у него раскраснелись подмерзшие щеки, и он то и дело поправлял колющийся шарф, чтобы почесать шею.
Но детское восприятие мира было чуждо взрослому парню.
- И…? – осторожно спросил он, предлагая Генри самому изложить историю. Тот снова заерзал на месте, нетерпеливо отдергивая мешающий ремень безопасности, который поторопился застегнуть.
- Грэм и есть Охотник! Он не хочет быть с мамой, но возвращается каждую ночь…
Разговор принимал интересный оборот.
- Прости, что? – потряс головой Эмметт; он надеялся, что ослышался. Ему казалось, что Регина держит свою связь втайне от ребенка, но, похоже, Генри был прекрасно осведомлен. Эмметт непроизвольно поморщился, представив, откуда мальчику все известно. Уточнения были излишни; обличенный в слова ответ был бы слишком очевидным и отвратительным. И звучал во сто крат хуже, чем у него в голове.
Генри хмуро взглянул на Эмметта; ему не понравилось, что его перебили.
- Он вынужден приходить к ней, это его проклятье, - терпеливо пояснил он.
Эмметт едва не фыркнул. Как же, проклятье. Возможно, Регина крепко держала шерифа за яйца, но возвращался он к ней по ночам не поэтому и в накладе не оставался. Однако Генри об этом было еще рано знать.
- Думаю, он пока в безопасности, - вслух рассуждал Генри, задумчиво обводя рисунок пальцем. Вопросительно поднятые брови Эмметта и поджатый подборок красноречиво свидетельствовали, что смысл сказанного ему не ясен. – Но если попробует уйти, - Генри посерьезнел и взглянул Эмметту в глаза, словно ему было важно, чтобы тот все правильно понял. – Она его убьет.
Его убежденность в собственной правоте казалась особенно пугающей.
В такие моменты Эмметт желал избавиться от книги. Не спрятать, не изорвать страницы, как варвар, уничтожающий чужое наследие, а предать очищающей силе огня, что черными пятнами разъест выцветающую обложку и обратит в пыль жестокие детские истории. Руки, запачканные сажей истертого пепла, он спрячет в карманы кожаной куртки и зальет одеколоном резкий запах бензина и дыма, горького от сожженной типографской краски. Ему не придется выдумывать алиби или юлить, когда Генри хватится пропажи. В выдуманном мирке ребенка, так плотно переплетавшимся с реальностью, властвовала та, которую он давно признал виновной во всех преступлениях. Обман будет тем слаще, чем яростнее станет отбиваться Регина, третируемая молчанием или хлесткими обвинениями разозленного сына. Злодеи будут наказаны, герои воспеты, а ненавистная книга бесследно исчезнет.
Но Генри был так упрям, так убежден в сказочных теориях, что уничтожив книгу, Эмметт лишь подстегнет его желание доказать всем свою правоту. Никакому огню и сгоревшим страницам не вытравить навязчивой идеи, пустившей корни глубоко в детское сознание. В противном случае Миллз уже бы нашла способ избавиться от губительной литературы; не гнушался бы уподобиться ей и сам Эмметт.
Книга приносила слишком много проблем.
***
Кровь на детском лице выглядела жутко и казалась липкой гуашью, которой намеренно испачкался непослушный ребенок, чтобы напугать родителей.
Как и безвредная краска, она легко смывалась водой, стекала по кривящимся от боли губам, поджатому подбородку и портила до неприличия дорогой шарф.
Прислонившись плечом к стене и скрестив на груди руки, Эмметт с беспомощной отстраненностью наблюдал за тем, как Генри смывал в школьном туалете следы недавней драки и обидных слов. Салфетка, которую он неловко прижимал к распухшему носу, расцветала красными маками. Время от времени ребенок морщился, но хотя бы перестал реветь - к большому облегчению Эмметта.
- Пойдем, - отрывисто сказал парень, когда Генри кинул пропитанную кровью бумагу в раковину и обтер руки о черное пальто. Неуместная мысль, что Регина вряд ли одобрила бы манеры сына, потянула за краешки губ. Эмметт одернул себя, не испытав при этом никаких угрызений совести. Сосущая пустота в животе затянула все эмоции, когда он увидел Генри, неумело прикрывающего лицо от жестоких кулаков сильного одноклассника. Мальчик до сих пор не признался, что послужило началом драки, но к моменту появления на школьной площадке Эмметта и шерифа, привлеченных возбужденными детскими криками, Генри уже лежал поверженным на подмерзшей земле, не в состоянии скинуть с себя противника. Знакомая обложка, сброшенная книгой, как змеиная кожа, тускло поблескивала позолотой в стороне; страницы опавшими листьями разлетелись по площадке. Кажется, небеса соизволили исполнить желание Эмметта и взяли причитавшуюся кровавую дань.
Детской ладони больше не было места в его руке; хнычущий Генри отталкивал парня, когда тот поднимал его на ноги, и пытался незаметнее стереть слезы исцарапанными ладонями под уничижительные выкрики обидчика, все еще дергающегося в руках Грэма, и несмелые смешки притихших в присутствии взрослых детей. Сейчас Эмметт отказался от любых попыток коснуться ребенка, оставляя право первого шага за ним. Генри не поднимал взгляд всю дорогу до классной комнаты, в которой обеспокоенная произошедшим Мэри Маргарет ходила из угла в угол и нервно заламывала руки. Усаженный за стол темноволосый мальчишка, - виновник инцидента, - с напускным безразличием и спокойствием смотрел в окно, игнорируя взгляды стоявшего над ним с потемневшим лицом шерифа и напуганной сестры, которая единственная в толпе школьников не радовалась драке, а безуспешно пыталась остановить вспылившего брата. Они ждали прибытия отца двойняшек и мэра, и скорое присутствие здесь последней лишь обостряло неприятную ситуацию. Как запах озона перед грозой, нервозность явственно улавливалась в воздухе, усиливая эмоциональное давление с каждой отмеренной стрелкой секундой. Это было ожидаемо; Эмметт отлично представлял реакцию Регины и в то же время ждал мисс Миллз с почти неприличным нетерпением. Он остался стоять у дверей, давая Генри необходимое пространство - мальчик не случайно занял место в дальнем углу класса. На щеках его темнела засохшая кровь: он размазал ее по лицу, когда утирал нос ладонью; как висельник в петле болталась на нитке круглая черная пуговица пальто. Растрепанные волосы и испорченный бурыми пятнами полосатый шарф завершали образ ребенка, которому необходимо было внимание матери.
Проявил ли малодушие Эмметт, поспешив уйти, стоило Регине показаться на пороге? Сам Эмметт так не считал. Его присутствие не было необходимым или желанным. Он не советовал бы тыкать палкой в глаза спящему дракону; судя по лицу мэра в их случае дракон был разъярен. В классе оставался шериф, который имел опыт по части усмирения чудовищ.
Автомеханик, некогда отказавший ему в помощи, даже не обернулся, когда Эмметт врезался в него плечом в плечо. Он спешил; торопился и Эмметт. У него снова дрожали немеющие пальцы и зачастило ударами сердце, как тогда, на школьном дворе.
Черная дыра в животе, поглощающая эмоции, не заливалась алкоголем, - и если Грэму приходилось сталкиваться с монстрами, то у Эмметта имелся опыт борьбы с демонами в прошлом. Но это не означало, что он не попробует вновь. Миллз, сама того не ведая, подарила ему несколько вечерних часов свободы за то, что он сдался. Он снова отдал Чарли.
***
Пара недель, проведенных бок о бок с шерифом за работой не столь увлекательной, какой представляется мальчишкам в детстве, убедили в одном: Грэм был настолько пунктуален, что по нему можно было сверять часы. Досталось это качество ему при рождении или воспиталось усердными дрессировками жесткой хозяйки - все это не имело значения, потому что ровно в восемь мужчина появлялся в участке, сверкая начищенной звездой на груди. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Удивляться не приходилось, что Миллз сумела воспользоваться особенностью любовника с умом и проучила неугодного гостя.
Помня об этом, в первые дни Эмметт настораживался, стоило шерифу оказаться за спиной, однако со временем напряжение спало. Они никогда не говорили о том вечере. Они вообще почти не разговаривали, за исключением пары незначительных фраз. Разговоры по делу - еще одна положительная черта Грэма, которая позволила пообвыкнуть в новой должности и положить конец иным опасениям. Грэм не совал нос в чужие дела, не интересовался личной жизнью; Эмметт отвечал взаимностью. Но, несмотря на обоюдную скрытность, он не мог не заметить, что отношения между мэром и ее подчиненным дали трещину. Ночные смены шериф оставил за собой, пренебрегая интересами главы города; он разочаровал ее, лишив негласного права награждать звездочками старательных учеников. Мисс Миллз была неприятно удивлена и раздосадована. Мэр обо всем узнает последним, холодно процедила она, прищурившись, и ее пальцы судорожно сжались, словно желали содрать с пояса Эмметта незаслуженный значок.
Стрелка спидометра легла до нуля, часовая не коснулась и семи, когда заспанный Эмметт криво припарковал "жук" возле участка. Изо рта вместе с дымом вырывался пар, и холод отрезвлял тяжелую голову. Он сбежал вчера из класса, чтобы обжечь пустоту алкоголем в местном баре, сознательно выбирая заведение на порядок ниже общественной закусочной, чтобы можно было быстрее коснуться дна. Он сбежал из квартиры; встал пораньше, как расчетливый любовник, для которого все отношения начинались и завершались постелью, чтобы уйти до того, как проснется хозяйка. Он искал в пустом участке пристанище, но его опередили.
Столы загромождали картонные коробки, неаккуратно поставленные друг на друга как кубики детского конструктора, возведенные в башню. Поднятая пыль с застарелых страниц щекотала ноздри, и Эмметт едва сдержался, чтобы не чихнуть. Неприятнее всего было узреть под прессом коробок со старыми файлами знакомые иллюстрации; на полу перед необжитыми камерами были разложены уцелевшие листы из книги сказок. Сидящий на корточках Грэм сосредоточенно добивался последовательности рассказов, заполняя пустующие промежутки нужными историями.
Черт возьми, ему не следовало этим заниматься!
- Что здесь происходит, - не удержался от комментария Эмметт, медленно обходя участок по дуге, направляясь к своему столу. Еще вчера каждая вещь лежала на отведенном ей месте; порядок, с которым пришлось смириться. Сегодня здесь собирали гигантский пазл.
- Генри мне разрешил, - не отрываясь от своего занятия, бросил через плечо Грэм, как будто его обвиняли. Он сделал какие-то пометки в знакомом блокноте, и очередной лист занял положенное место. - Ты рано, - охрипшим голосом заметил он.
- Не спится, - солгал Эмметт, подходя поближе, и поморщился. За исключением личного визита в квартиру Мэри Маргарет, шериф не позволял себе неопрятный вид. Его волосы были еще влажными от утреннего душа каждый раз, когда он приходил на работу. Но сейчас от него за милю несло псиной, и стоило удивляться, как Эмметт не почувствовал запах с порога. Где шериф взял собаку? Мужчина снимал номер в гостинице, за все годы не сподобившись приобрести собственное жилье.
Стоп.
Его это не касалось.
Стол располагался возле окна, и деревянный хребет его прогибался под весом тяжелых архивных коробов, которые использовались в качестве произвольного пресса для измятых страниц сказок. Эмметт без особого интереса поддел ссохшуюся крышку ногтем и заглянул внутрь. Пожелтевшую поверхность плотной папки-досье испещрял торопливый мужской почерк, в котором трудно было разобрать слова. Читаемым была только дата полугодовой давности и классификационный номер: тысяча сто четыре.
Он не стал ничего перебирать ни в коробках, ни на столе, - Грэм пообещал унести документы чуть позже; сложив руки поверх хаотично разбросанных бумаг, Эмметт уткнулся носом в кожаный рукав куртки, пряча лицо от яркого света. Алкоголь с возрастом становился менее милосердным, и расплатой за мутное виски стала давящая боль.
Некоторое время он слышал только шелест страниц, короткие вздохи шерифа и скрип ручки, продавливающей бумагу под силой нажима.
- Ты ведь уже видел эти сказки, - нарушил тишину Грэм утверждением. Он немного помолчал, словно ждал ответа или просто обдумывал следующие слова. - Генри считает, что все мы герои из историй.
Казалось, он колебался. Они еще никогда не разговаривали о Генри, но сейчас страдающий похмельем Эмметт не придал этому особо значения.
- Разве не поэтому его отправили к психологу? - не поднимая головы, заметил он. Слова глухо ударились о столешницу.
- У него были проблемы с Региной еще до появления книги.
Парень неопределенно хмыкнул. Трудно удивить подобным заявлением любого свидетеля вспышек искренности мисс Миллз.
- Она хорошая мать, чтобы ты не думал.
- Как скажешь.
Он был не в том настроении, чтобы вести беседы о личностных качествах Миллз. Если это была ее затея, то она провалилась; если собственное мнение Грэма... что ж, в конечном итоге он трахал ее достаточно долго, чтобы неосознанно защищать. Наверняка у психологов найдется достойное объяснение.
- Значит, ты не веришь в теорию Генри?
- Мне двадцать восемь лет, чтобы ты не думал, - устало пробормотал Эмметт.
- И ты никогда не...
Пыльный воздух поглотил последние слова. Что бы не собирался сказать шериф, он, вероятно, передумал.
Сухо зашелестели страницы, вплетаясь в его тихие замечания за работой; звуки перерождения детских сказок умиротворяли. Эмметт размяк и, засыпая, рассеянно отметил, что сегодня Грэм действительно вел себя странно.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ, часть 3
Мэр была нечастым гостем в участке; по крайней мере, других ее визитов Эмметт не припоминал. Ее появление требовало внимания, которое он не мог себе позволить на нее потратить. И не хотел.
Но участок был пуст. Нарушители общественного спокойствия не томились за решеткой на жестких кушетках, а ходили свободными людьми по улицам города. До недавнего времени единственный шериф отсутствовал, сославшись на плохое самочувствие. Не было причин ему не верить: он слыл честным малым, да и его вид в вызвал нескрываемую тревогу у сердобольной Мэри Маргарет, на днях заглянувшей в участок после работы. Осенняя стужа хватала за горло даже самых стойких, прощальным поцелуем в лоб дарила жар. А может, сердце Грэма горело переживаниями. Бессонные ночи на его лице запечатлелись хмурой гримасой и темными кругами под глазами. Эмметт не возражал и не задавал лишних вопросов, когда утренним звонком мужчина предупредил о своем отсутствии.
Кто же знал, что Миллз выгадает момент, чтобы появиться на пороге во всем своем высокомерном величии. И застынет на секунду, заметив, что за стеклянными стенами коробки ее не ждет приз.
- Где Грэм? - губы, привыкшие отдавать приказы, требовали.
Игнорировать ее не представлялось возможным, и хотя лишь это могло затронуть особо чувствительные струны и пошатнуть ее самообладание, в последний момент Эмметт выбрал вариант противоположный.
- Его здесь нет, - он расслабленно откинулся на спинку стула и окинул вошедшую бессовестным, хищным взглядом. Ловкие пальцы крутили казенный карандаш возле лица.
- Это я вижу, - слова вибрировали от зарождающегося раздражения, и стали музыкой для его ушей. - Его телефон не доступен, как и он сам. И мне нужно знать, в чем дело.
- Заболел, решил отлежаться. Я думал, что с вами, - карандаш лениво проскользил меж пальцев, сделав полный оборот. Эмметт не улыбался. - Видимо, ошибся.
Большими пальцами зацепившись за карманы застегнутого пиджака, как привык цепляться Эмметт за петли джинсов, женщина расправила плечи. Он был прав в одном, и довольно давно: его осведомленность Регину не впечатлила. Но от ее приторной улыбки одними губами свело челюсть.
- Какая наблюдательность, - насмешливо заметила она, чуть разведя локти в сторону, выправляя горделивую осанку. - Вижу, Грэм не ошибся в выборе помощника.
Казалось, былое раздражение растворилось в сладком голоске, медом стекавшем по губам. Он усыплял бдительность человека, поверхностно знакомого с мэром на уровне коротких, вежливых встреч; Эмметт же видел в этом тревожный знак. Наигранная расслабленность его спала настолько, чтобы обнажить очевидную фальшь, стоило Регине приблизиться. Потому что каждый шаг был неспешной поступью хищника, загнавшего жертву в угол. Потому что казалось, что она знает что-то, дающее неоспоримое преимущество, чем она не перемет воспользоваться при первом же удобном случае.
Пока что она довольствовалась возможностью безмолвно сообщить ему об этом. Округлое бедро прижалось к ровному краю стола, не скрытое длиной юбки колено словно невзначай коснулось его ноги. Воздух вяз в напряжении, и застыл в немеющих пальцах карандаш. Знакомое покалывание защекотало кожу.
Регине было трудно сдержать торжествующую насмешку, и оказалось совсем невозможным держать при себе руки. Без колебаний, без сомнений или страха она позволила себе повторить старый жест и провела по светлым, взъерошенным волосам кончиками пальцев. Невесомо, почти интимно, как в особняке. С похожим намерением, но с тем лишь различием, что в этот раз она не причиняла ему боль и не отвлекала взглядом, - посмотрела куда-то над головой, словно позволяла расглядеть себя ему, не боясь быть уличенным. Заметить, что блузка расстегнута на одну пуговицу больше положенного и выхватить взглядом край бюстгальтера; запомнить, насколько беззащитной и хрупкой была шея. Над тонким шейным платком угадывались потемневшие отпечатки сильных пальцев. Никаких сомнений личность преступника, оставившего след обоюдного порока, не вызвала.
Эмметт желал бы находить женщину омерзительной, но не мог. На расстоянии вытянутой руки он презирал ее, в непосредственной близости - помимо воли терял контроль над эмоциями. Она воздействовала на уровень выше физического, отчего сдавливало не в штанах, а в висках. Она - яд, отравляющий сознание, путающий мысли, вызывающий жестокие, грязные желания, такие чуждые, словно и не принадлежащие ему, а помещенные в голову по ошибке.
Это стало настоящим искушением. Стальные челюсти наручников не держали мертвой хваткой запястья; ничто не мешало перехватить руку, одним движением завести за спину, а затем прижать податливое тело к столешнице. Давить открытой ладонью где-то между лопаток, пока она будет выгибаться, до хруста в суставах стараясь освободиться от болезной хватки.
Палец скользнул по скуле, вдавил щеку до зубов, крюком зацепился под подбородком, заставляя поднять голову. Эмметт не сопротивлялся. Тонкий прочерченный ногтем след наметал для боли линию раскроя черепа.
- Вопреки нашим разногласиям, мы можем стать друзьями, - смотря на него сверху вниз, выдохнула Регина.
До него не сразу дошел смысл сказанного. Слова с трудом пробивались к затуманенному сознанию. Аромат дорогих, горчащих духов дурманил, скрывал гнилой запах возможного блефа.
Женщина выпрямилась, оттолкнулась бедром от края стола и отступила, стягивая с Эмметта это наваждение. Он молча смотрел ей в лицо, пытаясь переварить произошедшее и не растерять остатки самообладания. Злость на самого себя заглушала вновь высвобожденную неприязнь к мэру.
- Или партнерами, - она неосознанно - или намеренно? - поправила сбившийся платок. Это было лишним, бессмысленным. Клейменная отметинами кожа уже врезалась в память; предложение было слишком очевидным. Предложение, которое Эмметт не хотел принимать, но от которого не собирался отказываться.
Его молчание не огорчило Регину, но былая игривость исчезла.
- Если Грэм с вами свяжется, дайте мне знать. Или сообщите ему о моем визите, - совершенно другим, деловым тоном продолжила она. Шериф велел Эмметту держать телефон при себе, просто на всякий случай. Но Миллз не положено было об этом рассказывать.
Слова растаяли на нёбе. Голос мог предать его, обнажить уязвимость перед ее чарами, - роскошь, которую в сложившихся обстоятельствах он не мог себе позволить. Кивок стал для нее удовлетворительным ответом. Другого, казалось, она и не ждала. Прощаться не стала, потому что изначально не здоровалась. Глядя ей вслед, Эмметт теперь рассеянно крутил в пальцах карандаш и не мог не думать о том, что собирался, жаждал сделать с ней здесь. Как ремнем перетянуло живот. Подобные мысли за время пребывания в Сторибруке появлялись слишком часто, чтобы не обращать на них внимание.
- Кстати, мистер Свон, - задержалась в дверях Регина. Кажется, она питала слабость к эффектным завершениям. Потому что ее последующие слова оставили его в смятении.
- Я с самого начала поддерживала именно вашу кандидатуру.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ, часть 4 (окончание)Прощальные слова Регины не растворялись как сахар в кофе, хотя Эмметт очень этого желал. Вопреки тому, что он любил крепкие напитки, горечь - последнее, что ему сейчас было нужно. Но именно горечь от почти детской обиды неспешно стекала по стенкам горла. Его уже тошнило быть пешкой в интригах влиятельных резидентов. За всеми пугающими мыслями и перепадами настроения, интуиция в участке предательски смолчала. Миллз могла лгать, легко и непринужденно, - она уже не раз это доказывала, - желая завести его в заблуждение. С таким же успехом признание могло оказаться правдой, подчеркивающей ее выгодное положение в этом городе. Попытки разобраться в ситуации лишь сильнее запутывали.
От человека, что способен был поведать истину, Эмметта отделяли один телефонный звонок и бесконечная пропасть сомнений. Ответ был известен заранее - Грэм будет отрицать причастность Регины к своему решению, как делал это с самого начала. Казалось, будто он старался доказать ему свою лояльность и заслужить доверие. Вкупе с сегодняшним визитом мэра мужчина добился прямо противоположного результата - Эмметт не хотел ему больше верить. В отличии от Генри, который выражал это той непосредственной привязанностью, на которую способны только дети. Он прибегал в участок после уроков, раскрасневшийся, со сбившимся шарфом и болтающимся за спиной на длинных лямках рюкзаком, и за стеклянной перегородкой о чем-то говорил с шерифом. Он никогда об этом не рассказывал и лишь насупливался, когда Эмметт шутливо бил его в плечо и пытался выведать правду.
- Тебе еще рано знать, - как-то обронил Генри. У него впервые появились от Эмметта тайны.
Сегодня среда, вечер, и мальчик был давно заперт в доме, где над ним коршуном вилась мать.
Устало потерев глаза, Эмметт бросил взгляд на мобильный, который зачем-то выложил на стойку рядом с собой. Заприметившая его хмурое настроение Грэнни вопреки своему обыкновению до сих пор не проронила ни слова, но нашла другой способ немного его подбодрить. Аппетитный пончик, щедро обсыпанный сахаром занял свое место на стойке и вызвал легкий намек на благодарную улыбку.
Разговорами в обед или после работы парня обычно развлекала Руби, - за шерифскую звезду она в шутку прозвала его ковбоем, - но сегодня говорливая официантка отсутствовала. Это к лучшему; настроение флиртовать все равно не было.
Под звон колокольчиков холод колючей рукой провел по оголившейся пояснице, заставив поежиться. Эмметт продолжал смотреть прямо перед собой, словно находил интересными бутылки с разноцветным сиропом, таким же ядовито-ярким, как лопающаяся жвачка Руби. Ручка кружки - спусковая скоба, в которой он никак не мог нащупать указательным пальцем курок. В кого бы он хотел выстрелить, парень еще так и не определился.
- Два кофе с собой, пожалуйста, - оставил заказ очередной покупатель слева. Голос показался знакомым, но Эмметт и ухом не повел, и головы не повернул, продолжая бессмысленно разглядывать барную полку. Зато кожей почувствовал пристальный взгляд за секунду до того, как его позвали по имени.
- Эмметт, а я вас со спины и не узнала.
Кэтрин Нолан. В дурацкой вязанной шапке, утонувшая подбородком в шарфе, она, кажется, была искренне рада встрече. Стояла, облокотившись на стойку, сжимала ручки развалившейся на высоком стуле сумки и улыбалась. Осенняя стужа едва прошлась румянцем по ее бледным щекам.
- Кэтрин.
Улыбка натягивалась на губы старательно. Он был лично знаком лишь с парой жителей, но именно с ними сталкивался в моменты желанного одиночества. Проблема маленьких городов и изменчивой удачи.
- Знаете, Дэвид теперь работает в приюте для животных, - неожиданно поделилась она, хотя Эмметт ни о чем не спрашивал. Более того, он ни за что бы не завел речь про мистера Нолана. Ему хватало их утренних встреч и бесконечных изливаний Мэри Маргарет по вечерам. Но приходилось быть вежливым.
- Вот как? - скучающий тон его, без сомнения, сумела бы распознать Регина; Кэтрин в этом смысле была не столь разборчива.
Разумеется, ему это было известно. Мэри Маргарет упомянула об этом не меньше тысячи раз за последние недели; гордилась едва ли не больше его жены.
- Да, и знаете...
Фраза оборвалась на полуслове, и Кэтрин вздрогнула, когда лежавший на стойке телефон ожил и завибрировал, сообщая о входящем звонке. Взгляд на дисплей никак не улучшил настроение Эмметта. Нынешнюю беседу он вел через силу; Грэму не заставить его начать еще один разговор. Простое нажатие на кнопку, и экран равнодушно потух.
Тогда Эмметт не чувствовал ничего, кроме раздражения. Его нельзя было заглушить вкусным кофе или милой беседой с привлекательной женщиной. Он явственно ощутил этот зуд кожей, когда Кэтрин отошла, чтобы позвонить мужу с его телефона, - свой она оставила на работе. Чуть позже он с неохотой ответил на звонок Мэри Маргарет из больницы, где она проводила очередной вечер за волонтерскими обязанностями, и лишь тревоге в ее голосе удалось пробиться сквозь равнодушие. Грэм разыскивал его, обещал ждать на кладбище и слово свое сдержал. Он не сказал лишь о том, что пригласит на встречу сторонних людей, поскольку сам об этом не догадывался.
Свет пылающих сирен вел с темнотой непрерывную борьбу и стал Эмметту ориентиром. От машины до склепа он бежал так, словно от этого зависела не только его жизнь, и лишь морщился в ответ на боль в обожженном боку. Он знал, что произошло, - до второго звонка из больницы ощутил незримый удар в грудь, от которого екнуло сердце, усилив тревожное предчувствие - но почему-то был уверен, что еще можно все исправить. Однако ему оставалось убедиться, что исправить уже ничего было нельзя.
Осознание этого давило откуда-то сверху, сгибало позвоночник, заставляя согнуться, упереть руки в колени и дышать часто-часто, пытаясь восстановить нормальный ритм сердца, бьющегося где-то у горла. Та же сила изломала горделивую осанку женщины, стоявшей в темном проеме склепа. Распахнутая дверь скалилась щепками на месте выбитого замка.
Где-то неподалеку протяжно завыла бродячая собака.
Излюбленный Региной черный цвет плаща пришелся по случаю. Произошедшее напугало ее, изуродовало красивое лицо бледностью, стерло с губ торжествующую улыбку и превратила их в безэмоциональную тонкую линию. Руки безвольно повисли вдоль тела, пальцы вцепились в осыпающийся букет - лепестки вместо слез, которых парень так и не увидел. Она ответила взглядом на взгляд чуть позже, когда подошел один из медиков и начал ей что-то объяснять. Регина только кивала, но смотрела отчего-то на Эмметта, словно считала его причастным.
Возможно, так оно и было.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ, часть перваяСторибрук подстраивался под новые обстоятельства подобно хамелеону, сменяя облики и настроения с поразительной быстротой. Сочувствие по поводу случившегося похоронили под землей вместе с гробом, - засыпали на скорую руку, желая сменить траурный костюм на повседневную одежду. Эмметт не запомнил ни слова из сдержанной речи мэра, прибегшей к магии косметических средств, чтобы явить здоровый цвет лица немногочисленным собравшимся, только звездно-полосатый флаг, - такой неприлично яркий среди похоронного черного, - который она приняла с нечитаемым лицом и тут же спрятала в сумочке.
Одинаковые фразы, заученные, повторяемыми всеми и каждым, узнавшем в Эмметте теперь уже единственного стража закона, вызывали тошноту. В большинстве из них искренности было не больше, чем в выхолощенном панегирике, что на одной ноте прочитала Регина. Отчаянно хотелось сделать вид, что ничего не произошло, словно Грэм заболел и просто временно отсутствует; это была невыполнимая задача, когда Мэри Маргарет заглядывала в глаза, словно пыталась подтолкнуть парня выплеснуть все свои эмоции и мысли вместе с чаем, который он машинально разливал по кружкам.
- Ты ни в чем не виноват, просто его сердце не выдержало, - бывало повторяла она, как будто знала, что он ее не слушает.
Немногим лучше были сказочные теории Генри, фанатичного в своей вере, что во всем виновата приемная мать. Но его не было на кладбище, и ее бледность - не притворство коварной натуры. На женском лице читался страх, и при всей сложности их отношений, Эмметт ни разу не заподозрил ее причастности в случившемся, чего нельзя было сказать о мэре. Однако какие бы выводы она для себя не сделала, они сыграли парню на руку; недовольству Генри не было предела, но Эмметт был только рад, что ребенок, злополучная книжка и вся эта сказочная чушь по вечерам надежно удерживались Региной в пределах мэрского особняка.
Потому что ему не хотелось ничего говорить и никого выслушивать. Из всех людей, выразивших свое соболезнование, выделялась Руби - она нашла лучшее применение своим губам, и в этом ей не понадобились набившую оскомину слова.
Более всего удивляло другое: отчего не признающий всякого рода привязанности Эмметт столь болезненно переживал произошедшее. Грэм не был ему другом в том смысле, в котором Эмметт привык о нем думать; в их взаимодействии было мало слов. Кем бы не считал парня покойный шериф, он заблуждался. И вместе с тем оставалось стойкое ощущение, что Грэм хотел сказать ему что-то действительно важное.
Наступила новая неделя, чужая и непредсказуемая, и город поспешил под нее подстроиться; случившее больше не было частью настоящего, а потому необходимость нести траур отмерла вместе со вчерашним днем. Не постигнутая им до конца опустошенность сменилась раздражающим чувством бессилия, которое плавно перетекло в апатичное равнодушие. Неизменными оставались лишь проблемы. Голд неожиданно приобрел неприятную привычку оставлять излишне сухие и вежливые приглашения забрать немногочисленное имущество шерифа, но никакого ответа не получил. Его хотелось видеть меньше всего, и к счастью, навязывать свое общество антиквар не спешил.
Но если от бестелесных слов и уговоров можно было скрыться, то избежать уже второго по счету визита Регины не получилось. Ничто не предвещало их встречи, и ощущение, что она за спиной прожигает его взглядом, пока гроб тяжелой ношей продавливал плечо, в счет не шло.
Она стала первым, что он увидел по приходу в участок. Вопреки хорошим манерам, что одевала на себя с дорогим нарядом, Регина сидела на столе, скрестив ноги, среди неубранных архивных коробок с пыльными бумагами. Мэр, вероятно, поборола былую брезгливость и боязнь буквально испачкать руки, лишь бы произвести впечатление. Каблук высоких туфлей едва касался пола и был единственной опорой, позволявшей ей удерживать равновесие. Поднявшийся край платья обнажил колено, которое она неторопливо поглаживала. Мисс Миллз, казалось, позволила себя чуть-чуть расслабиться и воздержаться от излюбленных формальностей.
- Шериф Свон, наконец-то, - официальным в ее словах была разве что неверно упомянутая должность. Вместе с тем, легкий игривый тон не хуже острого скальпеля резанул по слуху, оставляя тонкие порезы - раз, два, три.
Момент для сладких речей ею был выбран крайне неудачно: Эмметт не готов был оказать ответную любезность.
- Что вам нужно? - Он оставил на своем столе кофе, после чего подошел к ней вплотную, решив не оттягивать неизбежный разговор. В таких случаях, Регина соглашалась лишь на полное и безраздельное внимание, вынуждая его уступить. Она смотрела на него снизу вверх, нисколько не смущенная этим фактом, но смотрела по-другому, без былого опасливого подозрения.
- Поздравить, разумеется.
Его удивление стало для нее наградой, - по крайней мере, так оно казалось со стороны; сейчас ничто не смогло бы стереть с ее лица странную полуулыбку, даже неприкрытая неприязнь, с которой смотрел на нее Эмметт. Настроение сказанных слов напоминало их последнюю встречу в этом офисе, но никак не помогало раскрыть причину повторного появления.
- Поздравить, - отрывисто повторил Эмметт и медленно выдохнул, словно собираясь с силами. - С чем?
Прикосновение к поясу застало его врасплох; пальцы проскользили по краю ремня, а затем замерли на холодных гранях значка.
Знакомое чувство потери реальности накрыло сознание, давление в висках усилилось. Желание оттолкнуть ее, опрокинуть на столешницу стало почти непреодолимым, как и во все предшествующие разы. Схватить за горло, и давить, давить, давить большими пальцами в основание шеи до судорожных булькающих звуков.
Мэр понятия не имела, какая борьба сейчас ведется внутри стоявшего перед ней парня, иначе бы неуместная улыбка ее угасла, как задутая свеча, уступая место гримасе страха.
- Как вы понимаете, последние события не могли не повлечь за собой определенных изменений.
Голос Регины пробился сквозь пелену пугающего наваждения. Эмметт вздрогнул и неосознанно сделал шаг назад. Миллз не стала его удерживать, хотя и казалась слегка разочарованной; свободная рука вернулась на колено.
- Произошедшее с Грэмом - настоящая трагедия, но городу нужен шериф, - продолжила она, и ей хотя бы хватило совести сменить тон. - Я так полагаю, вы не успели ознакомиться с местными законами? - вопросительно приподняла она брови.
Если насмешка затаилась между строк, Эмметт не обратил на нее внимание, пусть находил вопрос ироничным. За время пребывания в Сторибруке он на собственной шкуре ощутил всю прелесть местных законов.
В ответ он явил холодную улыбку, не желая растрачиваться на слова.
- По прошествии двух недель должность шерифа автоматически занимает его помощник. Если только мэр окажется не в силах найти другого кандидата.
Последнее предложение было озвучено полушепотом, но именно оно было определяющем во всей фразе; Миллз намекала на то, что уже стало понятным для Эмметта.
- И вы пришли поздравить меня с освобождением от всех обязательств перед городом.
Это должность, это место, стол за стеклянной перегородкой с неразобранными документами и стопкой отснятых с книги копий давили на него не хуже того гроба, пусть в последнее время работа помогала прятаться от всех и вся. Недостатки, однако, перевешивали преимущества, и биться за должность, никогда им особо не ценимую, желания не было. Он был бы рад вернуться к своей прошлой жизни без обязательств.
Поэтому Эмметт не колебался, когда женщина красноречиво протянула ему руку ладонью вверх, пока он не вернул ей сдернутый с пояса значок. Улыбка Регины предсказуемо стала шире.
Смотреть на чужой триумф было невыносимо, и парень отвернулся. Черт с ними, с вещами, он заберет их позже; вернется, когда она уйдет отсюда и избавит от своего общества.
- Постойте, Эмметт, - ударили в спину негромкие слова.
Помимо воли он замер, и холодок пробежал по спине. Впервые за долгое время она назвала его по имени, и это настораживало. Он медленно обернулся, не зная, чего следует ожидать. Регина поднялась на ноги и, не глядя, небрежно кинула на стол бесполезный значок. Она определенно не наигралась; впрочем, ей всегда было мало.
- Приняв во внимание все ваши заслуги, городской совет сегодня утром единодушно вынес решение, - не разорвав взгляда, женщина, покачивая бедрами, неспешно сократила расстояние между ними, привычно спрятав руки в карманы серого пальто. Внутреннее напряжение объяснялось полным не понимаем цели продолжающегося монолога. Неужели с ним все-таки решили поквитаться за случай в особняке, теперь, когда поручившийся за него шериф представился, а остатки данной ему законом власти с легкостью увела выждавшая момента мэр?
- Должность закрепляется за вами, если вы готовы ее принять, разумеется.
Она не кривилась, не выжимала из себя слова; наоборот, казалась привычно довольной собой. Сознание было просто не способным переработать поданную информацию и подвести ясный итог. С какой стати Регина отказывалась от прекрасной возможности посадить какого-нибудь преданного болванчика за шерифский стол?
Минуту назад Эмметт был готов без сожаления отказаться от должности, а теперь его приманивают звездой рангом повыше, и было неприлично велико желание взять демонстрируемой Региной шерифский значок, который она с присущей тягой к эффектным сценам вытянула из кармана. Он посмотрел ей в глаза, словно надеялся увидеть мотивы такого щедрого предложения, но даже не найдя ответов, кивнул. Нужные слова подобрать не получилось.
- Позволите? - Миллз пыталась соблюсти формальность, но не преуспела в этом. Не дожидаясь разрешения, она подцепила пальцами ремень парня, притягивая его поближе, чтобы лично одарить звездочкой за непонятно какие заслуги.
- Мое предложение о дружбе все еще в силе, - напомнила Регина, выжидающе заглядывая ему в лицо. Она до сих пор цепляясь пальцами за его ремень, словно опасалась, что он уйдет, так и не дав ответ. - Каждый из нас только выиграет от этого союза, Эмметт.
Уже во второй раз она посмела назвать его по имени, как будто пыталась вызвать в памяти безнадежно испорченный образ примерной женщины и матери, представшей перед ним в день первого знакомства. От этого захотелось рассмеяться ей в лицо, шлепнуть хлестким словом по протянутой руке так называемой дружбы. В голове прокрутилась ее фраза про партнерство, вспомнились уже исчезнувшие синяки на шее, более нескрываемой платком.
Непонимание сменилось торжеством в карих глазах, когда Эмметт бережно провел ладонью по плечу, пока пальцы не сомкнулись на запястье. Он с легкостью отвел руку в сторону, убирая ненужную преграду, а затем под ее предвкушающий победу вздох наклонился в перед, едва не уткнувшись носом в ухоженные волосы. Он чувствовал кончиками пальцев участившийся пульс и собирался дать свой ответ, прошептать на ухо, как их общую тайну.
- Для вас, мадам мэр, шериф Свон, - поправил ее парень и отстранился, наблюдая, как потемнело ее лицо. Она поняла намек, но сумела выдавить из себя улыбку, уже не такую радостную и довольную.
- Шериф Свон, - холодно повторила Регина, кривя губы. Былая игривость и легкость бесследно выветрилась из голоса. Женщина одернула руку, беспрепятственно ускользнув от его расслабленных пальцев, и поправила смятый рукав пальто.
Ее появление в офисе было запоминающимся, ее уход - абсолютно бесславным. Сама того не желая, она дала Эмметту повод искренне порадоваться впервые за последние две недели. Сомневаться не приходилось, в будущем подобную выходку она ему припомнит. Но сейчас, развалившись в кресле и закинув ноги на стол, он был готов как следует насладиться моментом и вкусным, пусть и остывшим кофе. Редкий луч солнца скользнул по лицу, заставил лениво зажмуриться, даря остатки тепла перед постылой зимой.
Кажется, жизнь постепенно возвращалась в нужное русло.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ, часть вторая, короткаяВозможно, он погорячился и в чем-то даже поспешил. Уже позже, взглянув на ситуацию другими глазами, стало понятно, что союз с Региной мог быть не самым плохим решением. Пусть по обязательствам перед Голдом расчет прошел, хитрый антиквар всегда имел запасной план, а потому поддержка со стороны мэра пришлась бы как раз кстати. Регина помимо доставленного удовольствия оставила впечатления крайней заинтересованности в их партнерстве, что открывало обширное поле возможностей. В таком случае он мог запросить пусть и не все, но многое, и мисс Миллз пришлось бы уступить. Например, позволить открытые встречи с Генри, - он не видел пацана уже пару недель и успел соскучиться (о чем ему неловко было даже думать). Проблема в том, что Эмметт не стал бы гарантировать подобную уступчивость со своей стороны - ему вовсе не хотелось превратиться в верного песика при хозяйке, - поэтому долговечность их обоюдовыгодных отношений ставилась под разумное сомнение. Так, по крайней мере, убеждал себя он сам, только чтобы не признавать прекрасный шанс, упущенный ради минутной радости.
Мысленно возвращаться к моменту в участке он начал недавно: столкнулся в магазине с Голдом. Тот поздравил парня с повышением сразу после Регины, до того, как весь город смог прочитать эту новость на первой полосе местной газеты, - с кривой многозначительной ухмылкой, - и не преминул воспользоваться случаем, чтобы напомнить о вещах Грэма, что хранил в своей лавке.
- Я бы предложил мисс Миллз, но, боюсь, она их просто выкинет, - рассудительно заметил Голд, пока беспрестанно чихающий владелец магазина отсчитывал ему сдачу. - Там есть пара вещей, которые бы очень понравились Генри.
Словно между делом он давил на чувствительные точки, и, по мнению Эмметта, это было подло - апеллировать к ребенку. Нарушать необязательной грубостью устоявшееся между ним состояние нейтралитета не хотелось, так что парень просто кивнул и уклонился от прямого ответа, но после этой встречи задумался об отвергнутом предложении.
Гордость не позволяла вернуться с повинной, да и не было смысла идти на попятный и ломать себя ради сомнительного союза. Он принял решение впредь быть более осмотрительным и не спешить с ответами. Если Миллз действительно настолько жаждет заполучить его в союзники, она попробует подобраться к нему еще раз, и тогда он ей слегка подыграет.
В глубине души Эмметт надеялся, что это произойдет нескоро, - его слова и поведение были в достаточной степени оскорбительными для Регины, чтобы она на время отступила и убаюкала уязвленное самолюбие.
Встреча с Голдом напомнила также о другом насущном деле - избавлении от ненужных вещей. Грэм покоился в земле, и хотя Эмметт продолжал чувствовать необъяснимую тоску по поводу произошедшего, имело смысл двигаться дальше. Львиная доля первой недели на посту шерифа ушла на разбор коробок, стопок бумаг и папок, скопившихся за время работы Грэма. К счастью, маленькие городки бедны на происшествия, и если не считать истории с найденным подростками в парке трупом белого волка с желтоватой пеной, облепившей пасть, времени на приведения участка в порядок было предостаточно. Все принадлежавшие Грэму вещи были аккуратно упакованы в большую картонную коробку, - Эмметт даже положил туда отсканированные страницы книги, заметив написанные от руки заметки на полях, - и оставлены пылиться в архиве, куда были возвращенные захламляющие столы старые дела.
При Грэме встречи с мэром носили плановый характер; Эмметт всегда ставил под сомнение их деловую составляющую. Бывший шериф это чувствовал, но никогда не комментировал и не пытался в чем-то убедить. Нынешнему шерифу лишь изредка звонили из мэрии с запросами предоставить тот или иной документ.
- Думаешь, она так и будет держаться на расстоянии? - зачем-то поинтересовался он у Мэри Маргарет за ужином. В большинстве случаев это было практически бесполезно, потому что все ее внимание занимал телефон и Дэвид, беспрестанно славший сообщения. Об их содержании Эмметт мог судить по раскрасневшимся щекам подруги, поспешно набирающей ответ. А на следующее утро приходилось держать себя в руках, глядя как Ноланы благопристойно покупали кофе. Наверное, Кэтрин все же чувствовала, что брак трещит по швам, и ее улыбка при каждой встрече казалась все более вымученной, пусть она старалась стойко переживать разрастающийся кризис. Эмметт пару раз сталкивался с ней после работы; они все меньше говорили о Дэвиде (чему парень был только рад; щебетания Мэри Маргарет ему хватало с лихвой, спасибо большое), выбирая нейтральные темы для недолго разговора.
Но в этот раз Мэри Маргарет держала не телефон, а полотенце.
- Мне казалось, ты будешь этому только рад, - удивленно заметила она, забирая из его рук свежевымытые тарелки, на что Эмметт неопределенно пожал плечами. Он нутром чуял, что Регина развернула нешуточную деятельность, при этом старательно обходя полицейский участок. Ее снова навещал незнакомец, поведал Генри в обеденный перерыв, - в другое время он находился в поле зрения матери, которая теперь отчего-то лично забирала его из школы, наверняка перекроив для этого привычный график. Кто был этот человек и чего он хотел от мэра или она от него все также оставалось неясным, и в этом вопросе от ребенка было мало толка: оголодавший по вниманию Генри предпочитал тратить драгоценное время на непрерывные разговоры о сказочном заговоре.
Если Регина и знала об этих встречах, - а Эмметт был уверен, что так оно и было, - то по каким-то причинам закрывала на них глаза. Была ли это попытка наладить мирное сосуществование, пусть и в своих корыстных целях, или на уме непредсказуемой мадам мэр было нечто совершенно иное, оставалось только гадать.
Рейтинг: R я определилась с рамками жестокости
Пейринг: Регина Миллз / Эмметт Свон (основной) там еще по ходу могут быть какие-то
Сюжет: Эммы Свон не было никогда, - как сказал тогда Принц в подземелье, "это мальчик". Эмметт, он же Спаситель, попадает в Сторибрук волею судьбы и маленького несносного чудовища, который оказался ему сыном.
Предупреждения: поскольку Эмметт немного пижон,
От автора: мухаха, я предвкушаю кульминацию истории
ГЛАВА СЕДЬМАЯ, часть 2Холодный ветер, незваным гостем ворвавшийся в Сторибрук на пороге новой недели, помимо сочной, хрустящей свежести поздней осени принес собой перемены. Еще месяц назад свежая типографская краска броских заголовков обличала дурной характер и привычки чужестранца из большого мира; сегодня эта статья осталась лишь в памяти людей. Пожар, безжалостно обглодавший заброшенный дом неподалеку от женского монастыря, вытравил из тех газетных слов ядовитую ложь. И хотя молва о благородном поступке Эмметта Свона не вызвала эффекта разорвавшейся бомбы, как новость о его бесчинствах, отношение к парню несколько изменилось. Во многом этому поспособствовала субботняя статья, которую взволнованная Мэри Маргарет показала ему за поздним завтраком. Пусть и не в столь ярких красках и образах говорил мистер Гласс о спасении бедной молодой девушки из горящего здания, в целом посыл статьи был положительным. Памятуя о патронаже мэра над издательством газеты, оставалось только удивляться, отчего скупая на комплименты мисс Миллз так неожиданно расщедрилась. Предположение Мэри Маргарет, что женщина осознала свою ошибку и нашла удобный случай, чтобы невзначай извиниться, было столь же наивно, как она сама; Эмметт подобных надежд не разделял.
В пику падающей температуре за окнами, в кафе воскресная атмосфера стала на пару градусов теплее. Грэнни сурово окинула взглядом вошедшего парня с ног до головы, однако затем вполне доброжелательно кивнула. Горячим и в меру сладким был кофе, поданный вместе с многозначительным кивком от Руби, которая видела в произошедшем свою заслугу. Она перекинулась с ним парой слов и напоследок кокетливо подмигнула, не преминув напомнить сладким голоском о данном им обещании. Эмметт неплохо читал между строк, а потому в приподнятом настроении наслаждался отличным кофе с щедро присыпанной горчащей корицей на плотном слое пенки, тихо улыбаясь собственным мыслям между глотками. Ему было слишком приятно, чтобы задумываться над странным поведением полицейского песика и его непредсказуемой хозяйки.
Однако на этом сюрпризы не закончились.
Будни расставили все по местам; почивать на лаврах было некогда, хотя плату за свои геройства Эмметт все же получил. С определенной степенью отвращения утром понедельника он вертел в руках конверт из знакомой коричневой бумаги, через которую явственно прощупывалась приличная пачка купюр, педантично скрепленных тонкой канцелярской резинкой. Никакой записки, разумеется, не было, равно как и сомнений в личности отправителя. Мэри Маргарет, заставшая этот момент, тактично промолчала.
Деньги жгли карман, вызывая непреодолимое желание от них избавиться. Они напоминали о договоре и о связи, которую Эмметт рад был бы разорвать. Первое и единственное задание эмоционально прошило его насквозь, оставив на память не только уродливые рубцы ожогов, но и не менее уродливые воспоминания.
Неразрешимый вопрос о возврате заложенной свободы осаждал сознание, вытягивая последние душевные силы. Очередные перестановки на доске Сторибрука произошли ближе к концу недели, когда ветер перемен принес измотанному Эмметту желаемое облегчение.
***
Шериф появился неожиданно, заранее не предупреждая. Глядя на него, можно было подумать, что он и сам немало удивлен своему визиту в питомник. С момента их последней встречи он мало изменился, хотя выглядел не в пример опрятнее и свежее. Но задумчивый взгляд и несколько рассеянное поведение ставило Эмметта в тупик.
В первый момент парень решил, что Миллз одумалась и собралась отправить его под суд, в этот раз по обвинению в умышленном поджоге – подобный вариант напрашивался сам собой после прочтения упомянутой хвалебной статьи. За исключением Эшли свидетелей той ночи не было, а девушка вряд ли годилась на эту роль. Ее состояние оставалось тяжелым, да и кто поверит наркоманке?
Но Эмметт ошибся. Цель визита Грэма была совсем иной. В первый момент, ему показалось, что он ослышался.
- Помощник шерифа? – переспросил Эмметт, поморщившись. Он недоверчиво покосился на Грэма, пытаясь уловить смысл столь извращенной шутки. Однако шериф был серьезен; настороженный взгляд, прямая линия губ без намека на улыбку. Глаза его не смеялись. В ответ шериф просто кивнул, но, заметив обоснованные сомнения на лице Эмметта, спокойно добавил.
- Мне требуется помощь. Ваши навыки необходимы и достаточны для этой работы.
Необходимы и достаточны. И надо же было так выразиться!
Эмметт колебался. С одной стороны, предложение было выходом из сложившейся ситуации с Голдом: они договаривались о взаимозачете услуг, и смена работы могла отменить положения устного контракта. С другой стороны, предложение было подозрительно заманчивым и исходило от человека, слишком близко державшегося у ноги не уважаемого Эмметтом мэра. Может, это тонкий ход, заставить парня уйти из-под влияния Голда и добровольно отказаться от покровителя, а затем раздавить его своей властью?
- Оплата будет производиться из бюджета отдела, который никак не связан с мэрией, если вас это беспокоит, мистер Свон, - словно прочитав его мысли, сухо пояснил Грэм, и ему трудно было не поверить, настолько уверенно и спокойно он говорил.
- А что же мисс Миллз думает по этому поводу? – не сумел сдержать ехидства Эмметт. Он с подозрением пробовал на вкус смысл, что вкладывал в свои слова Грэм, - что это его личная инициатива.
Тот лишь пожал плечами.
- Она не знает.
Любопытное заявление, если в нем есть хоть искра правды. Шериф решил показать характер, а заодно и зубы своей хозяйке?
От одной только мысли Эмметт улыбнулся. Регина Миллз будет крайне разочарованна в своем любимце и наверняка сгонит с кровати на коврик, лишив всех привилегий. Чужие отношения интереса не вызывали, но подобная локальная драма представлялась ему занятным зрелищем. Все упиралось лишь в одно: говорил ли Грэм искренне или лукавил, передавая послание совсем не своего авторства.
- Вопреки вашему мнению, шериф не обязан отчитываться перед мэром за подобные решения, - хмуро добавил Грэм, истолковав улыбку по-своему. Эмметт собирался высказаться по этому поводу, выстроить рвущиеся с языка слова, - полные сарказма, многозначительные слова, - в язвительную фразу, но предостерегающий взгляд шерифа убедил его отказаться от этой затеи.
Что-то в Грэме неуловимо изменилось, и эта новая черта, не имеющая ни названия, ни описания в сознании Эмметта, препятствовала проявлению выработанного рефлекса провоцировать мужчину или намеренно идти наперекор.
Отсутствие слов предрешило конец разговора. Грэм слегка расслабился – видимо, он ожидал неуместных выпадов в свою сторону, мысленно отметил про себя Эмметт, - и достал из кошелька плотный прямоугольник бумаги. Он протянул его Эмметту, но тот отчего-то застыл в своей защитной позе, со скрещенными на груди руками. Это звучало несколько по-детски, но ему ничего не хотелось брать из рук шерифа. Он знал, кого касались эти пальцы, и в глубине душе не верил праведным речам. Какой резон злить властолюбивую любовницу, разыгрывая собственные комбинации за ее спиной? И почему именно сейчас?
Убедившись, что Эмметт не собирается даже просто вытянуть руку, шериф со вздохом сделал небольшой шаг вперед и оставил визитку на стойке. Он придержал ее пальцами, посмотрел Эмметту прямо в глаза, и черты его хмурого лица прояснились.
- Подумайте.
Это стало его последним словом – он не потрудился закончить разговор должным образом, равно как начать, - но Эмметт усмотрел в нем просьбу. Отчего-то Грэм хотел заполучить его к себе в помощники.
Некоторое время Эмметт прожигал визитку взглядом, а затем раздраженно засунул в задний карман джинсов, с глаз долой. Решение было принято задолго до этого.
Он нагнал Грэма у выхода. Не пришлось даже окликать шерифа; тот обернулся, услышав за спиной громкие шаги, и смотрел на приближающегося парня с легким недоумением. Впрочем, Грэм стойко хранил молчание, давая возможность державшемуся за ноющий бок Эмметту объясниться.
Пара глубоких вздохов, и парню удалось как следует выпрямиться.
- Только не думай, что сможешь заставить меня носить жилетку и галстук, - недовольно поморщился он, не сумев перебороть себя. Грэм – невероятно! – впервые широко улыбнулся и протянул ему руку. Эмметт подумал, с наигранной неохотой отвечая на жест, что этот момент можно было смело добавить в копилку неожиданных событий недели.
Разделить его тем вечером оказалось не с кем. С Мэри Маргарет он столкнулся в дверях: она так спешила, что даже парой слов перекинуться не удалось. Девушка что-то протараторила напоследок, на ходу поправляя берет, и оставила Эмметта в одиночестве пустой квартиры.
Опять Дэвид. В последнее время их отношения стали налаживаться. История о хваткой учительнице-разлучнице, что лишь с виду недотрога, затерлась в воспоминаниях даже непосредственных свидетелей, и Мэри Маргарет больше не приходилось опускать голову, встретившись с укоризненным взглядом. Темнота вечеров скрывала их с Дэвидом встречи украдкой и ее рдеющие щеки; а каждое сонное утро Эмметт, забирая у Руби свежесваренный кофе, приятно обжигающий пальцы сквозь картонный стакан, вежливо улыбался заходившей в кафе чете Ноланов. И каждый раз натыкался на предостерегающий, холодный взгляд Дэвида, который с нарочитой заботливостью держал руку на талии жены. Но кроме этих моментов мужчина редко находил лицо Эмметта интересным, предпочитая ненароком посматривать в сторону принимающей заказ Руби, склонившуюся над очередным столиком.
Должное внимание новой должности уделил Генри. Такой поворот пришелся ему по душе. Мальчик возликовал, когда следующим утром Эмметт поделился с ним новостью, и едва мог усидеть на месте. Он напрочь забыл о замерзших пальцах, - перчатки в спешке остались дома, - и принялся остервенело листать порядком затертые на углах страницы книги сказок, которую всегда носил с собой. Чтобы она не добралась, как-то насуплено поделился он.
- Так и знал, что вы подружитесь, - неожиданно провозгласил Генри, довольно улыбаясь своим мыслям. Беспрестанно шелестевшие страницы затихли. – Вот. – Он продемонстрировал очередную аляповатую картинку. Эмметт, склонив голову, разглядывал бородатого мужчину в антрацитовых доспехах; рука с кинжалом была занесена над незримой жертвой. – Это Охотник.
Эмметт перевел взгляд на залитый инеем капот, силясь припомнить старую сказку
- Он ведь, кажется, прислуживал Королеве, - неуверенно протянул парень. Он не мог сказать наверняка, к чему ведет Генри, но в глубине душе понимал, куда дует ветер.
- Именно! Но он не убил по ее приказу Белоснежку, и тогда она забрала его сердце. Поэтому он не может от нее уйти, - объяснил Генри. Он был возбужден; чистый детский восторг в его глазах и съеденные окончания слов лишь подтверждали это.
Мальчик выжидающе взглянул на него, наверное, полагая, что Эмметт уловит мысль и сделает правильный вывод. В теплом салоне у него раскраснелись подмерзшие щеки, и он то и дело поправлял колющийся шарф, чтобы почесать шею.
Но детское восприятие мира было чуждо взрослому парню.
- И…? – осторожно спросил он, предлагая Генри самому изложить историю. Тот снова заерзал на месте, нетерпеливо отдергивая мешающий ремень безопасности, который поторопился застегнуть.
- Грэм и есть Охотник! Он не хочет быть с мамой, но возвращается каждую ночь…
Разговор принимал интересный оборот.
- Прости, что? – потряс головой Эмметт; он надеялся, что ослышался. Ему казалось, что Регина держит свою связь втайне от ребенка, но, похоже, Генри был прекрасно осведомлен. Эмметт непроизвольно поморщился, представив, откуда мальчику все известно. Уточнения были излишни; обличенный в слова ответ был бы слишком очевидным и отвратительным. И звучал во сто крат хуже, чем у него в голове.
Генри хмуро взглянул на Эмметта; ему не понравилось, что его перебили.
- Он вынужден приходить к ней, это его проклятье, - терпеливо пояснил он.
Эмметт едва не фыркнул. Как же, проклятье. Возможно, Регина крепко держала шерифа за яйца, но возвращался он к ней по ночам не поэтому и в накладе не оставался. Однако Генри об этом было еще рано знать.
- Думаю, он пока в безопасности, - вслух рассуждал Генри, задумчиво обводя рисунок пальцем. Вопросительно поднятые брови Эмметта и поджатый подборок красноречиво свидетельствовали, что смысл сказанного ему не ясен. – Но если попробует уйти, - Генри посерьезнел и взглянул Эмметту в глаза, словно ему было важно, чтобы тот все правильно понял. – Она его убьет.
Его убежденность в собственной правоте казалась особенно пугающей.
В такие моменты Эмметт желал избавиться от книги. Не спрятать, не изорвать страницы, как варвар, уничтожающий чужое наследие, а предать очищающей силе огня, что черными пятнами разъест выцветающую обложку и обратит в пыль жестокие детские истории. Руки, запачканные сажей истертого пепла, он спрячет в карманы кожаной куртки и зальет одеколоном резкий запах бензина и дыма, горького от сожженной типографской краски. Ему не придется выдумывать алиби или юлить, когда Генри хватится пропажи. В выдуманном мирке ребенка, так плотно переплетавшимся с реальностью, властвовала та, которую он давно признал виновной во всех преступлениях. Обман будет тем слаще, чем яростнее станет отбиваться Регина, третируемая молчанием или хлесткими обвинениями разозленного сына. Злодеи будут наказаны, герои воспеты, а ненавистная книга бесследно исчезнет.
Но Генри был так упрям, так убежден в сказочных теориях, что уничтожив книгу, Эмметт лишь подстегнет его желание доказать всем свою правоту. Никакому огню и сгоревшим страницам не вытравить навязчивой идеи, пустившей корни глубоко в детское сознание. В противном случае Миллз уже бы нашла способ избавиться от губительной литературы; не гнушался бы уподобиться ей и сам Эмметт.
Книга приносила слишком много проблем.
***
Кровь на детском лице выглядела жутко и казалась липкой гуашью, которой намеренно испачкался непослушный ребенок, чтобы напугать родителей.
Как и безвредная краска, она легко смывалась водой, стекала по кривящимся от боли губам, поджатому подбородку и портила до неприличия дорогой шарф.
Прислонившись плечом к стене и скрестив на груди руки, Эмметт с беспомощной отстраненностью наблюдал за тем, как Генри смывал в школьном туалете следы недавней драки и обидных слов. Салфетка, которую он неловко прижимал к распухшему носу, расцветала красными маками. Время от времени ребенок морщился, но хотя бы перестал реветь - к большому облегчению Эмметта.
- Пойдем, - отрывисто сказал парень, когда Генри кинул пропитанную кровью бумагу в раковину и обтер руки о черное пальто. Неуместная мысль, что Регина вряд ли одобрила бы манеры сына, потянула за краешки губ. Эмметт одернул себя, не испытав при этом никаких угрызений совести. Сосущая пустота в животе затянула все эмоции, когда он увидел Генри, неумело прикрывающего лицо от жестоких кулаков сильного одноклассника. Мальчик до сих пор не признался, что послужило началом драки, но к моменту появления на школьной площадке Эмметта и шерифа, привлеченных возбужденными детскими криками, Генри уже лежал поверженным на подмерзшей земле, не в состоянии скинуть с себя противника. Знакомая обложка, сброшенная книгой, как змеиная кожа, тускло поблескивала позолотой в стороне; страницы опавшими листьями разлетелись по площадке. Кажется, небеса соизволили исполнить желание Эмметта и взяли причитавшуюся кровавую дань.
Детской ладони больше не было места в его руке; хнычущий Генри отталкивал парня, когда тот поднимал его на ноги, и пытался незаметнее стереть слезы исцарапанными ладонями под уничижительные выкрики обидчика, все еще дергающегося в руках Грэма, и несмелые смешки притихших в присутствии взрослых детей. Сейчас Эмметт отказался от любых попыток коснуться ребенка, оставляя право первого шага за ним. Генри не поднимал взгляд всю дорогу до классной комнаты, в которой обеспокоенная произошедшим Мэри Маргарет ходила из угла в угол и нервно заламывала руки. Усаженный за стол темноволосый мальчишка, - виновник инцидента, - с напускным безразличием и спокойствием смотрел в окно, игнорируя взгляды стоявшего над ним с потемневшим лицом шерифа и напуганной сестры, которая единственная в толпе школьников не радовалась драке, а безуспешно пыталась остановить вспылившего брата. Они ждали прибытия отца двойняшек и мэра, и скорое присутствие здесь последней лишь обостряло неприятную ситуацию. Как запах озона перед грозой, нервозность явственно улавливалась в воздухе, усиливая эмоциональное давление с каждой отмеренной стрелкой секундой. Это было ожидаемо; Эмметт отлично представлял реакцию Регины и в то же время ждал мисс Миллз с почти неприличным нетерпением. Он остался стоять у дверей, давая Генри необходимое пространство - мальчик не случайно занял место в дальнем углу класса. На щеках его темнела засохшая кровь: он размазал ее по лицу, когда утирал нос ладонью; как висельник в петле болталась на нитке круглая черная пуговица пальто. Растрепанные волосы и испорченный бурыми пятнами полосатый шарф завершали образ ребенка, которому необходимо было внимание матери.
Проявил ли малодушие Эмметт, поспешив уйти, стоило Регине показаться на пороге? Сам Эмметт так не считал. Его присутствие не было необходимым или желанным. Он не советовал бы тыкать палкой в глаза спящему дракону; судя по лицу мэра в их случае дракон был разъярен. В классе оставался шериф, который имел опыт по части усмирения чудовищ.
Автомеханик, некогда отказавший ему в помощи, даже не обернулся, когда Эмметт врезался в него плечом в плечо. Он спешил; торопился и Эмметт. У него снова дрожали немеющие пальцы и зачастило ударами сердце, как тогда, на школьном дворе.
Черная дыра в животе, поглощающая эмоции, не заливалась алкоголем, - и если Грэму приходилось сталкиваться с монстрами, то у Эмметта имелся опыт борьбы с демонами в прошлом. Но это не означало, что он не попробует вновь. Миллз, сама того не ведая, подарила ему несколько вечерних часов свободы за то, что он сдался. Он снова отдал Чарли.
***
Пара недель, проведенных бок о бок с шерифом за работой не столь увлекательной, какой представляется мальчишкам в детстве, убедили в одном: Грэм был настолько пунктуален, что по нему можно было сверять часы. Досталось это качество ему при рождении или воспиталось усердными дрессировками жесткой хозяйки - все это не имело значения, потому что ровно в восемь мужчина появлялся в участке, сверкая начищенной звездой на груди. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Удивляться не приходилось, что Миллз сумела воспользоваться особенностью любовника с умом и проучила неугодного гостя.
Помня об этом, в первые дни Эмметт настораживался, стоило шерифу оказаться за спиной, однако со временем напряжение спало. Они никогда не говорили о том вечере. Они вообще почти не разговаривали, за исключением пары незначительных фраз. Разговоры по делу - еще одна положительная черта Грэма, которая позволила пообвыкнуть в новой должности и положить конец иным опасениям. Грэм не совал нос в чужие дела, не интересовался личной жизнью; Эмметт отвечал взаимностью. Но, несмотря на обоюдную скрытность, он не мог не заметить, что отношения между мэром и ее подчиненным дали трещину. Ночные смены шериф оставил за собой, пренебрегая интересами главы города; он разочаровал ее, лишив негласного права награждать звездочками старательных учеников. Мисс Миллз была неприятно удивлена и раздосадована. Мэр обо всем узнает последним, холодно процедила она, прищурившись, и ее пальцы судорожно сжались, словно желали содрать с пояса Эмметта незаслуженный значок.
Стрелка спидометра легла до нуля, часовая не коснулась и семи, когда заспанный Эмметт криво припарковал "жук" возле участка. Изо рта вместе с дымом вырывался пар, и холод отрезвлял тяжелую голову. Он сбежал вчера из класса, чтобы обжечь пустоту алкоголем в местном баре, сознательно выбирая заведение на порядок ниже общественной закусочной, чтобы можно было быстрее коснуться дна. Он сбежал из квартиры; встал пораньше, как расчетливый любовник, для которого все отношения начинались и завершались постелью, чтобы уйти до того, как проснется хозяйка. Он искал в пустом участке пристанище, но его опередили.
Столы загромождали картонные коробки, неаккуратно поставленные друг на друга как кубики детского конструктора, возведенные в башню. Поднятая пыль с застарелых страниц щекотала ноздри, и Эмметт едва сдержался, чтобы не чихнуть. Неприятнее всего было узреть под прессом коробок со старыми файлами знакомые иллюстрации; на полу перед необжитыми камерами были разложены уцелевшие листы из книги сказок. Сидящий на корточках Грэм сосредоточенно добивался последовательности рассказов, заполняя пустующие промежутки нужными историями.
Черт возьми, ему не следовало этим заниматься!
- Что здесь происходит, - не удержался от комментария Эмметт, медленно обходя участок по дуге, направляясь к своему столу. Еще вчера каждая вещь лежала на отведенном ей месте; порядок, с которым пришлось смириться. Сегодня здесь собирали гигантский пазл.
- Генри мне разрешил, - не отрываясь от своего занятия, бросил через плечо Грэм, как будто его обвиняли. Он сделал какие-то пометки в знакомом блокноте, и очередной лист занял положенное место. - Ты рано, - охрипшим голосом заметил он.
- Не спится, - солгал Эмметт, подходя поближе, и поморщился. За исключением личного визита в квартиру Мэри Маргарет, шериф не позволял себе неопрятный вид. Его волосы были еще влажными от утреннего душа каждый раз, когда он приходил на работу. Но сейчас от него за милю несло псиной, и стоило удивляться, как Эмметт не почувствовал запах с порога. Где шериф взял собаку? Мужчина снимал номер в гостинице, за все годы не сподобившись приобрести собственное жилье.
Стоп.
Его это не касалось.
Стол располагался возле окна, и деревянный хребет его прогибался под весом тяжелых архивных коробов, которые использовались в качестве произвольного пресса для измятых страниц сказок. Эмметт без особого интереса поддел ссохшуюся крышку ногтем и заглянул внутрь. Пожелтевшую поверхность плотной папки-досье испещрял торопливый мужской почерк, в котором трудно было разобрать слова. Читаемым была только дата полугодовой давности и классификационный номер: тысяча сто четыре.
Он не стал ничего перебирать ни в коробках, ни на столе, - Грэм пообещал унести документы чуть позже; сложив руки поверх хаотично разбросанных бумаг, Эмметт уткнулся носом в кожаный рукав куртки, пряча лицо от яркого света. Алкоголь с возрастом становился менее милосердным, и расплатой за мутное виски стала давящая боль.
Некоторое время он слышал только шелест страниц, короткие вздохи шерифа и скрип ручки, продавливающей бумагу под силой нажима.
- Ты ведь уже видел эти сказки, - нарушил тишину Грэм утверждением. Он немного помолчал, словно ждал ответа или просто обдумывал следующие слова. - Генри считает, что все мы герои из историй.
Казалось, он колебался. Они еще никогда не разговаривали о Генри, но сейчас страдающий похмельем Эмметт не придал этому особо значения.
- Разве не поэтому его отправили к психологу? - не поднимая головы, заметил он. Слова глухо ударились о столешницу.
- У него были проблемы с Региной еще до появления книги.
Парень неопределенно хмыкнул. Трудно удивить подобным заявлением любого свидетеля вспышек искренности мисс Миллз.
- Она хорошая мать, чтобы ты не думал.
- Как скажешь.
Он был не в том настроении, чтобы вести беседы о личностных качествах Миллз. Если это была ее затея, то она провалилась; если собственное мнение Грэма... что ж, в конечном итоге он трахал ее достаточно долго, чтобы неосознанно защищать. Наверняка у психологов найдется достойное объяснение.
- Значит, ты не веришь в теорию Генри?
- Мне двадцать восемь лет, чтобы ты не думал, - устало пробормотал Эмметт.
- И ты никогда не...
Пыльный воздух поглотил последние слова. Что бы не собирался сказать шериф, он, вероятно, передумал.
Сухо зашелестели страницы, вплетаясь в его тихие замечания за работой; звуки перерождения детских сказок умиротворяли. Эмметт размяк и, засыпая, рассеянно отметил, что сегодня Грэм действительно вел себя странно.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ, часть 3
Мэр была нечастым гостем в участке; по крайней мере, других ее визитов Эмметт не припоминал. Ее появление требовало внимания, которое он не мог себе позволить на нее потратить. И не хотел.
Но участок был пуст. Нарушители общественного спокойствия не томились за решеткой на жестких кушетках, а ходили свободными людьми по улицам города. До недавнего времени единственный шериф отсутствовал, сославшись на плохое самочувствие. Не было причин ему не верить: он слыл честным малым, да и его вид в вызвал нескрываемую тревогу у сердобольной Мэри Маргарет, на днях заглянувшей в участок после работы. Осенняя стужа хватала за горло даже самых стойких, прощальным поцелуем в лоб дарила жар. А может, сердце Грэма горело переживаниями. Бессонные ночи на его лице запечатлелись хмурой гримасой и темными кругами под глазами. Эмметт не возражал и не задавал лишних вопросов, когда утренним звонком мужчина предупредил о своем отсутствии.
Кто же знал, что Миллз выгадает момент, чтобы появиться на пороге во всем своем высокомерном величии. И застынет на секунду, заметив, что за стеклянными стенами коробки ее не ждет приз.
- Где Грэм? - губы, привыкшие отдавать приказы, требовали.
Игнорировать ее не представлялось возможным, и хотя лишь это могло затронуть особо чувствительные струны и пошатнуть ее самообладание, в последний момент Эмметт выбрал вариант противоположный.
- Его здесь нет, - он расслабленно откинулся на спинку стула и окинул вошедшую бессовестным, хищным взглядом. Ловкие пальцы крутили казенный карандаш возле лица.
- Это я вижу, - слова вибрировали от зарождающегося раздражения, и стали музыкой для его ушей. - Его телефон не доступен, как и он сам. И мне нужно знать, в чем дело.
- Заболел, решил отлежаться. Я думал, что с вами, - карандаш лениво проскользил меж пальцев, сделав полный оборот. Эмметт не улыбался. - Видимо, ошибся.
Большими пальцами зацепившись за карманы застегнутого пиджака, как привык цепляться Эмметт за петли джинсов, женщина расправила плечи. Он был прав в одном, и довольно давно: его осведомленность Регину не впечатлила. Но от ее приторной улыбки одними губами свело челюсть.
- Какая наблюдательность, - насмешливо заметила она, чуть разведя локти в сторону, выправляя горделивую осанку. - Вижу, Грэм не ошибся в выборе помощника.
Казалось, былое раздражение растворилось в сладком голоске, медом стекавшем по губам. Он усыплял бдительность человека, поверхностно знакомого с мэром на уровне коротких, вежливых встреч; Эмметт же видел в этом тревожный знак. Наигранная расслабленность его спала настолько, чтобы обнажить очевидную фальшь, стоило Регине приблизиться. Потому что каждый шаг был неспешной поступью хищника, загнавшего жертву в угол. Потому что казалось, что она знает что-то, дающее неоспоримое преимущество, чем она не перемет воспользоваться при первом же удобном случае.
Пока что она довольствовалась возможностью безмолвно сообщить ему об этом. Округлое бедро прижалось к ровному краю стола, не скрытое длиной юбки колено словно невзначай коснулось его ноги. Воздух вяз в напряжении, и застыл в немеющих пальцах карандаш. Знакомое покалывание защекотало кожу.
Регине было трудно сдержать торжествующую насмешку, и оказалось совсем невозможным держать при себе руки. Без колебаний, без сомнений или страха она позволила себе повторить старый жест и провела по светлым, взъерошенным волосам кончиками пальцев. Невесомо, почти интимно, как в особняке. С похожим намерением, но с тем лишь различием, что в этот раз она не причиняла ему боль и не отвлекала взглядом, - посмотрела куда-то над головой, словно позволяла расглядеть себя ему, не боясь быть уличенным. Заметить, что блузка расстегнута на одну пуговицу больше положенного и выхватить взглядом край бюстгальтера; запомнить, насколько беззащитной и хрупкой была шея. Над тонким шейным платком угадывались потемневшие отпечатки сильных пальцев. Никаких сомнений личность преступника, оставившего след обоюдного порока, не вызвала.
Эмметт желал бы находить женщину омерзительной, но не мог. На расстоянии вытянутой руки он презирал ее, в непосредственной близости - помимо воли терял контроль над эмоциями. Она воздействовала на уровень выше физического, отчего сдавливало не в штанах, а в висках. Она - яд, отравляющий сознание, путающий мысли, вызывающий жестокие, грязные желания, такие чуждые, словно и не принадлежащие ему, а помещенные в голову по ошибке.
Это стало настоящим искушением. Стальные челюсти наручников не держали мертвой хваткой запястья; ничто не мешало перехватить руку, одним движением завести за спину, а затем прижать податливое тело к столешнице. Давить открытой ладонью где-то между лопаток, пока она будет выгибаться, до хруста в суставах стараясь освободиться от болезной хватки.
Палец скользнул по скуле, вдавил щеку до зубов, крюком зацепился под подбородком, заставляя поднять голову. Эмметт не сопротивлялся. Тонкий прочерченный ногтем след наметал для боли линию раскроя черепа.
- Вопреки нашим разногласиям, мы можем стать друзьями, - смотря на него сверху вниз, выдохнула Регина.
До него не сразу дошел смысл сказанного. Слова с трудом пробивались к затуманенному сознанию. Аромат дорогих, горчащих духов дурманил, скрывал гнилой запах возможного блефа.
Женщина выпрямилась, оттолкнулась бедром от края стола и отступила, стягивая с Эмметта это наваждение. Он молча смотрел ей в лицо, пытаясь переварить произошедшее и не растерять остатки самообладания. Злость на самого себя заглушала вновь высвобожденную неприязнь к мэру.
- Или партнерами, - она неосознанно - или намеренно? - поправила сбившийся платок. Это было лишним, бессмысленным. Клейменная отметинами кожа уже врезалась в память; предложение было слишком очевидным. Предложение, которое Эмметт не хотел принимать, но от которого не собирался отказываться.
Его молчание не огорчило Регину, но былая игривость исчезла.
- Если Грэм с вами свяжется, дайте мне знать. Или сообщите ему о моем визите, - совершенно другим, деловым тоном продолжила она. Шериф велел Эмметту держать телефон при себе, просто на всякий случай. Но Миллз не положено было об этом рассказывать.
Слова растаяли на нёбе. Голос мог предать его, обнажить уязвимость перед ее чарами, - роскошь, которую в сложившихся обстоятельствах он не мог себе позволить. Кивок стал для нее удовлетворительным ответом. Другого, казалось, она и не ждала. Прощаться не стала, потому что изначально не здоровалась. Глядя ей вслед, Эмметт теперь рассеянно крутил в пальцах карандаш и не мог не думать о том, что собирался, жаждал сделать с ней здесь. Как ремнем перетянуло живот. Подобные мысли за время пребывания в Сторибруке появлялись слишком часто, чтобы не обращать на них внимание.
- Кстати, мистер Свон, - задержалась в дверях Регина. Кажется, она питала слабость к эффектным завершениям. Потому что ее последующие слова оставили его в смятении.
- Я с самого начала поддерживала именно вашу кандидатуру.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ, часть 4 (окончание)Прощальные слова Регины не растворялись как сахар в кофе, хотя Эмметт очень этого желал. Вопреки тому, что он любил крепкие напитки, горечь - последнее, что ему сейчас было нужно. Но именно горечь от почти детской обиды неспешно стекала по стенкам горла. Его уже тошнило быть пешкой в интригах влиятельных резидентов. За всеми пугающими мыслями и перепадами настроения, интуиция в участке предательски смолчала. Миллз могла лгать, легко и непринужденно, - она уже не раз это доказывала, - желая завести его в заблуждение. С таким же успехом признание могло оказаться правдой, подчеркивающей ее выгодное положение в этом городе. Попытки разобраться в ситуации лишь сильнее запутывали.
От человека, что способен был поведать истину, Эмметта отделяли один телефонный звонок и бесконечная пропасть сомнений. Ответ был известен заранее - Грэм будет отрицать причастность Регины к своему решению, как делал это с самого начала. Казалось, будто он старался доказать ему свою лояльность и заслужить доверие. Вкупе с сегодняшним визитом мэра мужчина добился прямо противоположного результата - Эмметт не хотел ему больше верить. В отличии от Генри, который выражал это той непосредственной привязанностью, на которую способны только дети. Он прибегал в участок после уроков, раскрасневшийся, со сбившимся шарфом и болтающимся за спиной на длинных лямках рюкзаком, и за стеклянной перегородкой о чем-то говорил с шерифом. Он никогда об этом не рассказывал и лишь насупливался, когда Эмметт шутливо бил его в плечо и пытался выведать правду.
- Тебе еще рано знать, - как-то обронил Генри. У него впервые появились от Эмметта тайны.
Сегодня среда, вечер, и мальчик был давно заперт в доме, где над ним коршуном вилась мать.
Устало потерев глаза, Эмметт бросил взгляд на мобильный, который зачем-то выложил на стойку рядом с собой. Заприметившая его хмурое настроение Грэнни вопреки своему обыкновению до сих пор не проронила ни слова, но нашла другой способ немного его подбодрить. Аппетитный пончик, щедро обсыпанный сахаром занял свое место на стойке и вызвал легкий намек на благодарную улыбку.
Разговорами в обед или после работы парня обычно развлекала Руби, - за шерифскую звезду она в шутку прозвала его ковбоем, - но сегодня говорливая официантка отсутствовала. Это к лучшему; настроение флиртовать все равно не было.
Под звон колокольчиков холод колючей рукой провел по оголившейся пояснице, заставив поежиться. Эмметт продолжал смотреть прямо перед собой, словно находил интересными бутылки с разноцветным сиропом, таким же ядовито-ярким, как лопающаяся жвачка Руби. Ручка кружки - спусковая скоба, в которой он никак не мог нащупать указательным пальцем курок. В кого бы он хотел выстрелить, парень еще так и не определился.
- Два кофе с собой, пожалуйста, - оставил заказ очередной покупатель слева. Голос показался знакомым, но Эмметт и ухом не повел, и головы не повернул, продолжая бессмысленно разглядывать барную полку. Зато кожей почувствовал пристальный взгляд за секунду до того, как его позвали по имени.
- Эмметт, а я вас со спины и не узнала.
Кэтрин Нолан. В дурацкой вязанной шапке, утонувшая подбородком в шарфе, она, кажется, была искренне рада встрече. Стояла, облокотившись на стойку, сжимала ручки развалившейся на высоком стуле сумки и улыбалась. Осенняя стужа едва прошлась румянцем по ее бледным щекам.
- Кэтрин.
Улыбка натягивалась на губы старательно. Он был лично знаком лишь с парой жителей, но именно с ними сталкивался в моменты желанного одиночества. Проблема маленьких городов и изменчивой удачи.
- Знаете, Дэвид теперь работает в приюте для животных, - неожиданно поделилась она, хотя Эмметт ни о чем не спрашивал. Более того, он ни за что бы не завел речь про мистера Нолана. Ему хватало их утренних встреч и бесконечных изливаний Мэри Маргарет по вечерам. Но приходилось быть вежливым.
- Вот как? - скучающий тон его, без сомнения, сумела бы распознать Регина; Кэтрин в этом смысле была не столь разборчива.
Разумеется, ему это было известно. Мэри Маргарет упомянула об этом не меньше тысячи раз за последние недели; гордилась едва ли не больше его жены.
- Да, и знаете...
Фраза оборвалась на полуслове, и Кэтрин вздрогнула, когда лежавший на стойке телефон ожил и завибрировал, сообщая о входящем звонке. Взгляд на дисплей никак не улучшил настроение Эмметта. Нынешнюю беседу он вел через силу; Грэму не заставить его начать еще один разговор. Простое нажатие на кнопку, и экран равнодушно потух.
Тогда Эмметт не чувствовал ничего, кроме раздражения. Его нельзя было заглушить вкусным кофе или милой беседой с привлекательной женщиной. Он явственно ощутил этот зуд кожей, когда Кэтрин отошла, чтобы позвонить мужу с его телефона, - свой она оставила на работе. Чуть позже он с неохотой ответил на звонок Мэри Маргарет из больницы, где она проводила очередной вечер за волонтерскими обязанностями, и лишь тревоге в ее голосе удалось пробиться сквозь равнодушие. Грэм разыскивал его, обещал ждать на кладбище и слово свое сдержал. Он не сказал лишь о том, что пригласит на встречу сторонних людей, поскольку сам об этом не догадывался.
Свет пылающих сирен вел с темнотой непрерывную борьбу и стал Эмметту ориентиром. От машины до склепа он бежал так, словно от этого зависела не только его жизнь, и лишь морщился в ответ на боль в обожженном боку. Он знал, что произошло, - до второго звонка из больницы ощутил незримый удар в грудь, от которого екнуло сердце, усилив тревожное предчувствие - но почему-то был уверен, что еще можно все исправить. Однако ему оставалось убедиться, что исправить уже ничего было нельзя.
Осознание этого давило откуда-то сверху, сгибало позвоночник, заставляя согнуться, упереть руки в колени и дышать часто-часто, пытаясь восстановить нормальный ритм сердца, бьющегося где-то у горла. Та же сила изломала горделивую осанку женщины, стоявшей в темном проеме склепа. Распахнутая дверь скалилась щепками на месте выбитого замка.
Где-то неподалеку протяжно завыла бродячая собака.
Излюбленный Региной черный цвет плаща пришелся по случаю. Произошедшее напугало ее, изуродовало красивое лицо бледностью, стерло с губ торжествующую улыбку и превратила их в безэмоциональную тонкую линию. Руки безвольно повисли вдоль тела, пальцы вцепились в осыпающийся букет - лепестки вместо слез, которых парень так и не увидел. Она ответила взглядом на взгляд чуть позже, когда подошел один из медиков и начал ей что-то объяснять. Регина только кивала, но смотрела отчего-то на Эмметта, словно считала его причастным.
Возможно, так оно и было.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ, часть перваяСторибрук подстраивался под новые обстоятельства подобно хамелеону, сменяя облики и настроения с поразительной быстротой. Сочувствие по поводу случившегося похоронили под землей вместе с гробом, - засыпали на скорую руку, желая сменить траурный костюм на повседневную одежду. Эмметт не запомнил ни слова из сдержанной речи мэра, прибегшей к магии косметических средств, чтобы явить здоровый цвет лица немногочисленным собравшимся, только звездно-полосатый флаг, - такой неприлично яркий среди похоронного черного, - который она приняла с нечитаемым лицом и тут же спрятала в сумочке.
Одинаковые фразы, заученные, повторяемыми всеми и каждым, узнавшем в Эмметте теперь уже единственного стража закона, вызывали тошноту. В большинстве из них искренности было не больше, чем в выхолощенном панегирике, что на одной ноте прочитала Регина. Отчаянно хотелось сделать вид, что ничего не произошло, словно Грэм заболел и просто временно отсутствует; это была невыполнимая задача, когда Мэри Маргарет заглядывала в глаза, словно пыталась подтолкнуть парня выплеснуть все свои эмоции и мысли вместе с чаем, который он машинально разливал по кружкам.
- Ты ни в чем не виноват, просто его сердце не выдержало, - бывало повторяла она, как будто знала, что он ее не слушает.
Немногим лучше были сказочные теории Генри, фанатичного в своей вере, что во всем виновата приемная мать. Но его не было на кладбище, и ее бледность - не притворство коварной натуры. На женском лице читался страх, и при всей сложности их отношений, Эмметт ни разу не заподозрил ее причастности в случившемся, чего нельзя было сказать о мэре. Однако какие бы выводы она для себя не сделала, они сыграли парню на руку; недовольству Генри не было предела, но Эмметт был только рад, что ребенок, злополучная книжка и вся эта сказочная чушь по вечерам надежно удерживались Региной в пределах мэрского особняка.
Потому что ему не хотелось ничего говорить и никого выслушивать. Из всех людей, выразивших свое соболезнование, выделялась Руби - она нашла лучшее применение своим губам, и в этом ей не понадобились набившую оскомину слова.
Более всего удивляло другое: отчего не признающий всякого рода привязанности Эмметт столь болезненно переживал произошедшее. Грэм не был ему другом в том смысле, в котором Эмметт привык о нем думать; в их взаимодействии было мало слов. Кем бы не считал парня покойный шериф, он заблуждался. И вместе с тем оставалось стойкое ощущение, что Грэм хотел сказать ему что-то действительно важное.
Наступила новая неделя, чужая и непредсказуемая, и город поспешил под нее подстроиться; случившее больше не было частью настоящего, а потому необходимость нести траур отмерла вместе со вчерашним днем. Не постигнутая им до конца опустошенность сменилась раздражающим чувством бессилия, которое плавно перетекло в апатичное равнодушие. Неизменными оставались лишь проблемы. Голд неожиданно приобрел неприятную привычку оставлять излишне сухие и вежливые приглашения забрать немногочисленное имущество шерифа, но никакого ответа не получил. Его хотелось видеть меньше всего, и к счастью, навязывать свое общество антиквар не спешил.
Но если от бестелесных слов и уговоров можно было скрыться, то избежать уже второго по счету визита Регины не получилось. Ничто не предвещало их встречи, и ощущение, что она за спиной прожигает его взглядом, пока гроб тяжелой ношей продавливал плечо, в счет не шло.
Она стала первым, что он увидел по приходу в участок. Вопреки хорошим манерам, что одевала на себя с дорогим нарядом, Регина сидела на столе, скрестив ноги, среди неубранных архивных коробок с пыльными бумагами. Мэр, вероятно, поборола былую брезгливость и боязнь буквально испачкать руки, лишь бы произвести впечатление. Каблук высоких туфлей едва касался пола и был единственной опорой, позволявшей ей удерживать равновесие. Поднявшийся край платья обнажил колено, которое она неторопливо поглаживала. Мисс Миллз, казалось, позволила себя чуть-чуть расслабиться и воздержаться от излюбленных формальностей.
- Шериф Свон, наконец-то, - официальным в ее словах была разве что неверно упомянутая должность. Вместе с тем, легкий игривый тон не хуже острого скальпеля резанул по слуху, оставляя тонкие порезы - раз, два, три.
Момент для сладких речей ею был выбран крайне неудачно: Эмметт не готов был оказать ответную любезность.
- Что вам нужно? - Он оставил на своем столе кофе, после чего подошел к ней вплотную, решив не оттягивать неизбежный разговор. В таких случаях, Регина соглашалась лишь на полное и безраздельное внимание, вынуждая его уступить. Она смотрела на него снизу вверх, нисколько не смущенная этим фактом, но смотрела по-другому, без былого опасливого подозрения.
- Поздравить, разумеется.
Его удивление стало для нее наградой, - по крайней мере, так оно казалось со стороны; сейчас ничто не смогло бы стереть с ее лица странную полуулыбку, даже неприкрытая неприязнь, с которой смотрел на нее Эмметт. Настроение сказанных слов напоминало их последнюю встречу в этом офисе, но никак не помогало раскрыть причину повторного появления.
- Поздравить, - отрывисто повторил Эмметт и медленно выдохнул, словно собираясь с силами. - С чем?
Прикосновение к поясу застало его врасплох; пальцы проскользили по краю ремня, а затем замерли на холодных гранях значка.
Знакомое чувство потери реальности накрыло сознание, давление в висках усилилось. Желание оттолкнуть ее, опрокинуть на столешницу стало почти непреодолимым, как и во все предшествующие разы. Схватить за горло, и давить, давить, давить большими пальцами в основание шеи до судорожных булькающих звуков.
Мэр понятия не имела, какая борьба сейчас ведется внутри стоявшего перед ней парня, иначе бы неуместная улыбка ее угасла, как задутая свеча, уступая место гримасе страха.
- Как вы понимаете, последние события не могли не повлечь за собой определенных изменений.
Голос Регины пробился сквозь пелену пугающего наваждения. Эмметт вздрогнул и неосознанно сделал шаг назад. Миллз не стала его удерживать, хотя и казалась слегка разочарованной; свободная рука вернулась на колено.
- Произошедшее с Грэмом - настоящая трагедия, но городу нужен шериф, - продолжила она, и ей хотя бы хватило совести сменить тон. - Я так полагаю, вы не успели ознакомиться с местными законами? - вопросительно приподняла она брови.
Если насмешка затаилась между строк, Эмметт не обратил на нее внимание, пусть находил вопрос ироничным. За время пребывания в Сторибруке он на собственной шкуре ощутил всю прелесть местных законов.
В ответ он явил холодную улыбку, не желая растрачиваться на слова.
- По прошествии двух недель должность шерифа автоматически занимает его помощник. Если только мэр окажется не в силах найти другого кандидата.
Последнее предложение было озвучено полушепотом, но именно оно было определяющем во всей фразе; Миллз намекала на то, что уже стало понятным для Эмметта.
- И вы пришли поздравить меня с освобождением от всех обязательств перед городом.
Это должность, это место, стол за стеклянной перегородкой с неразобранными документами и стопкой отснятых с книги копий давили на него не хуже того гроба, пусть в последнее время работа помогала прятаться от всех и вся. Недостатки, однако, перевешивали преимущества, и биться за должность, никогда им особо не ценимую, желания не было. Он был бы рад вернуться к своей прошлой жизни без обязательств.
Поэтому Эмметт не колебался, когда женщина красноречиво протянула ему руку ладонью вверх, пока он не вернул ей сдернутый с пояса значок. Улыбка Регины предсказуемо стала шире.
Смотреть на чужой триумф было невыносимо, и парень отвернулся. Черт с ними, с вещами, он заберет их позже; вернется, когда она уйдет отсюда и избавит от своего общества.
- Постойте, Эмметт, - ударили в спину негромкие слова.
Помимо воли он замер, и холодок пробежал по спине. Впервые за долгое время она назвала его по имени, и это настораживало. Он медленно обернулся, не зная, чего следует ожидать. Регина поднялась на ноги и, не глядя, небрежно кинула на стол бесполезный значок. Она определенно не наигралась; впрочем, ей всегда было мало.
- Приняв во внимание все ваши заслуги, городской совет сегодня утром единодушно вынес решение, - не разорвав взгляда, женщина, покачивая бедрами, неспешно сократила расстояние между ними, привычно спрятав руки в карманы серого пальто. Внутреннее напряжение объяснялось полным не понимаем цели продолжающегося монолога. Неужели с ним все-таки решили поквитаться за случай в особняке, теперь, когда поручившийся за него шериф представился, а остатки данной ему законом власти с легкостью увела выждавшая момента мэр?
- Должность закрепляется за вами, если вы готовы ее принять, разумеется.
Она не кривилась, не выжимала из себя слова; наоборот, казалась привычно довольной собой. Сознание было просто не способным переработать поданную информацию и подвести ясный итог. С какой стати Регина отказывалась от прекрасной возможности посадить какого-нибудь преданного болванчика за шерифский стол?
Минуту назад Эмметт был готов без сожаления отказаться от должности, а теперь его приманивают звездой рангом повыше, и было неприлично велико желание взять демонстрируемой Региной шерифский значок, который она с присущей тягой к эффектным сценам вытянула из кармана. Он посмотрел ей в глаза, словно надеялся увидеть мотивы такого щедрого предложения, но даже не найдя ответов, кивнул. Нужные слова подобрать не получилось.
- Позволите? - Миллз пыталась соблюсти формальность, но не преуспела в этом. Не дожидаясь разрешения, она подцепила пальцами ремень парня, притягивая его поближе, чтобы лично одарить звездочкой за непонятно какие заслуги.
- Мое предложение о дружбе все еще в силе, - напомнила Регина, выжидающе заглядывая ему в лицо. Она до сих пор цепляясь пальцами за его ремень, словно опасалась, что он уйдет, так и не дав ответ. - Каждый из нас только выиграет от этого союза, Эмметт.
Уже во второй раз она посмела назвать его по имени, как будто пыталась вызвать в памяти безнадежно испорченный образ примерной женщины и матери, представшей перед ним в день первого знакомства. От этого захотелось рассмеяться ей в лицо, шлепнуть хлестким словом по протянутой руке так называемой дружбы. В голове прокрутилась ее фраза про партнерство, вспомнились уже исчезнувшие синяки на шее, более нескрываемой платком.
Непонимание сменилось торжеством в карих глазах, когда Эмметт бережно провел ладонью по плечу, пока пальцы не сомкнулись на запястье. Он с легкостью отвел руку в сторону, убирая ненужную преграду, а затем под ее предвкушающий победу вздох наклонился в перед, едва не уткнувшись носом в ухоженные волосы. Он чувствовал кончиками пальцев участившийся пульс и собирался дать свой ответ, прошептать на ухо, как их общую тайну.
- Для вас, мадам мэр, шериф Свон, - поправил ее парень и отстранился, наблюдая, как потемнело ее лицо. Она поняла намек, но сумела выдавить из себя улыбку, уже не такую радостную и довольную.
- Шериф Свон, - холодно повторила Регина, кривя губы. Былая игривость и легкость бесследно выветрилась из голоса. Женщина одернула руку, беспрепятственно ускользнув от его расслабленных пальцев, и поправила смятый рукав пальто.
Ее появление в офисе было запоминающимся, ее уход - абсолютно бесславным. Сама того не желая, она дала Эмметту повод искренне порадоваться впервые за последние две недели. Сомневаться не приходилось, в будущем подобную выходку она ему припомнит. Но сейчас, развалившись в кресле и закинув ноги на стол, он был готов как следует насладиться моментом и вкусным, пусть и остывшим кофе. Редкий луч солнца скользнул по лицу, заставил лениво зажмуриться, даря остатки тепла перед постылой зимой.
Кажется, жизнь постепенно возвращалась в нужное русло.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ, часть вторая, короткаяВозможно, он погорячился и в чем-то даже поспешил. Уже позже, взглянув на ситуацию другими глазами, стало понятно, что союз с Региной мог быть не самым плохим решением. Пусть по обязательствам перед Голдом расчет прошел, хитрый антиквар всегда имел запасной план, а потому поддержка со стороны мэра пришлась бы как раз кстати. Регина помимо доставленного удовольствия оставила впечатления крайней заинтересованности в их партнерстве, что открывало обширное поле возможностей. В таком случае он мог запросить пусть и не все, но многое, и мисс Миллз пришлось бы уступить. Например, позволить открытые встречи с Генри, - он не видел пацана уже пару недель и успел соскучиться (о чем ему неловко было даже думать). Проблема в том, что Эмметт не стал бы гарантировать подобную уступчивость со своей стороны - ему вовсе не хотелось превратиться в верного песика при хозяйке, - поэтому долговечность их обоюдовыгодных отношений ставилась под разумное сомнение. Так, по крайней мере, убеждал себя он сам, только чтобы не признавать прекрасный шанс, упущенный ради минутной радости.
Мысленно возвращаться к моменту в участке он начал недавно: столкнулся в магазине с Голдом. Тот поздравил парня с повышением сразу после Регины, до того, как весь город смог прочитать эту новость на первой полосе местной газеты, - с кривой многозначительной ухмылкой, - и не преминул воспользоваться случаем, чтобы напомнить о вещах Грэма, что хранил в своей лавке.
- Я бы предложил мисс Миллз, но, боюсь, она их просто выкинет, - рассудительно заметил Голд, пока беспрестанно чихающий владелец магазина отсчитывал ему сдачу. - Там есть пара вещей, которые бы очень понравились Генри.
Словно между делом он давил на чувствительные точки, и, по мнению Эмметта, это было подло - апеллировать к ребенку. Нарушать необязательной грубостью устоявшееся между ним состояние нейтралитета не хотелось, так что парень просто кивнул и уклонился от прямого ответа, но после этой встречи задумался об отвергнутом предложении.
Гордость не позволяла вернуться с повинной, да и не было смысла идти на попятный и ломать себя ради сомнительного союза. Он принял решение впредь быть более осмотрительным и не спешить с ответами. Если Миллз действительно настолько жаждет заполучить его в союзники, она попробует подобраться к нему еще раз, и тогда он ей слегка подыграет.
В глубине души Эмметт надеялся, что это произойдет нескоро, - его слова и поведение были в достаточной степени оскорбительными для Регины, чтобы она на время отступила и убаюкала уязвленное самолюбие.
Встреча с Голдом напомнила также о другом насущном деле - избавлении от ненужных вещей. Грэм покоился в земле, и хотя Эмметт продолжал чувствовать необъяснимую тоску по поводу произошедшего, имело смысл двигаться дальше. Львиная доля первой недели на посту шерифа ушла на разбор коробок, стопок бумаг и папок, скопившихся за время работы Грэма. К счастью, маленькие городки бедны на происшествия, и если не считать истории с найденным подростками в парке трупом белого волка с желтоватой пеной, облепившей пасть, времени на приведения участка в порядок было предостаточно. Все принадлежавшие Грэму вещи были аккуратно упакованы в большую картонную коробку, - Эмметт даже положил туда отсканированные страницы книги, заметив написанные от руки заметки на полях, - и оставлены пылиться в архиве, куда были возвращенные захламляющие столы старые дела.
При Грэме встречи с мэром носили плановый характер; Эмметт всегда ставил под сомнение их деловую составляющую. Бывший шериф это чувствовал, но никогда не комментировал и не пытался в чем-то убедить. Нынешнему шерифу лишь изредка звонили из мэрии с запросами предоставить тот или иной документ.
- Думаешь, она так и будет держаться на расстоянии? - зачем-то поинтересовался он у Мэри Маргарет за ужином. В большинстве случаев это было практически бесполезно, потому что все ее внимание занимал телефон и Дэвид, беспрестанно славший сообщения. Об их содержании Эмметт мог судить по раскрасневшимся щекам подруги, поспешно набирающей ответ. А на следующее утро приходилось держать себя в руках, глядя как Ноланы благопристойно покупали кофе. Наверное, Кэтрин все же чувствовала, что брак трещит по швам, и ее улыбка при каждой встрече казалась все более вымученной, пусть она старалась стойко переживать разрастающийся кризис. Эмметт пару раз сталкивался с ней после работы; они все меньше говорили о Дэвиде (чему парень был только рад; щебетания Мэри Маргарет ему хватало с лихвой, спасибо большое), выбирая нейтральные темы для недолго разговора.
Но в этот раз Мэри Маргарет держала не телефон, а полотенце.
- Мне казалось, ты будешь этому только рад, - удивленно заметила она, забирая из его рук свежевымытые тарелки, на что Эмметт неопределенно пожал плечами. Он нутром чуял, что Регина развернула нешуточную деятельность, при этом старательно обходя полицейский участок. Ее снова навещал незнакомец, поведал Генри в обеденный перерыв, - в другое время он находился в поле зрения матери, которая теперь отчего-то лично забирала его из школы, наверняка перекроив для этого привычный график. Кто был этот человек и чего он хотел от мэра или она от него все также оставалось неясным, и в этом вопросе от ребенка было мало толка: оголодавший по вниманию Генри предпочитал тратить драгоценное время на непрерывные разговоры о сказочном заговоре.
Если Регина и знала об этих встречах, - а Эмметт был уверен, что так оно и было, - то по каким-то причинам закрывала на них глаза. Была ли это попытка наладить мирное сосуществование, пусть и в своих корыстных целях, или на уме непредсказуемой мадам мэр было нечто совершенно иное, оставалось только гадать.
@темы: ff, Run this town tonight, Аднажды
-
-
30.06.2015 в 11:19-
-
30.06.2015 в 11:19-
-
30.06.2015 в 13:24а там, глядишь и ещё продолжение последует
-
-
01.07.2015 в 21:41Даже для меня самой это было так интригующе! Что же может быть на той кассете.
Прочитав кусочек, так и хочется сказать Эммету "То-то же!"
Elika Z., тебе обязательно надо глянуть выкладку вансов на ФБ по визуалу. Вот, кровь из носу, чтоб посмотрела!
-
-
02.07.2015 в 08:25-
-
03.07.2015 в 01:16-
-
03.07.2015 в 09:12-
-
03.07.2015 в 12:11-
-
09.07.2015 в 10:36Загадки загадываешь, да?)
А вообще ты всё также хороша. Аффтар, пешы ысчо!
-
-
09.07.2015 в 10:42а что еще остается?)
А вообще ты всё также хороша.
Еще что-то может старушка, да)
-
-
09.07.2015 в 10:44Давать разгадки, нэ?)
Еще что-то может старушка, да)
Давай, порадуй маленькую несчастненькую full house ещё чем-нибудь сладеньким.
-
-
09.07.2015 в 10:47-
-
09.07.2015 в 10:50Да забудь ты эту Сотню! Пересмотри первый сезон сказки, он был хорош, и напиши мне немного Эмметта и Регины.
-
-
09.07.2015 в 10:52Не поможет. Я пыталась. Но слишком свежи.
А вот Сотня - Сотня это тема. Кровь, смерти, жестокость, добро не успевает предотвращать беды, добро просто не может оставаться добрым со злом.
-
-
09.07.2015 в 10:55Концепт хорош, да. Я такое люблю нежною любовию.
Не поможет. Я пыталась. Но слишком свежи.
читать дальше
-
-
09.07.2015 в 10:57Но я и не собиралась окончательно отказываться от рассказа, так что ждем)
-
-
09.07.2015 в 11:08утешающе звучит
-
-
09.07.2015 в 11:09-
-
09.07.2015 в 11:10Хм. Теперь я знаю, как выгляжу со стороны.
-
-
09.07.2015 в 21:16все было бы легче, если бы
Да забудь ты эту Сотню! Пересмотри первый сезон сказки
Не поможет.
Хм. Теперь я знаю, как выгляжу со стороны.
Наконец-то, озарение хоть у одного из моих авторов
-
-
09.07.2015 в 22:06С мокрой псиной там всё сложно, штиль пока ждёт лучших времён (но я кое-что в нём для себя пересмотрела, пожжее уложу это и попробую хоть что-нибудь расписать). Я пишу кое-что третье, но там планируется многабукафф, а я ленивая сука и не могу себя заставить.
-
-
09.07.2015 в 23:26зашла и дала пинка.
-
-
15.07.2015 в 14:33К одному своему автору я уже подход нашла
Что тебя вдохновляет и стимулирует?))
Ежкарала! Это что же Эммет прогнулся-таки? (продолжение на фикбуке) Вот просто взял и сделал, как Регина велела? Или этот кивок означал: "При всех я поклонюсь Королеве, а потом приду к тебе ночью и проучу как следует"
Гм, простите, фантазии
-
-
15.07.2015 в 14:37-
-
15.07.2015 в 16:15-
-
15.07.2015 в 16:17-
-
15.07.2015 в 16:28-
-
15.07.2015 в 16:29